поинтересовалась Настя, подергав Долгова за свитер.
– Ничего. Таможня.
– Уже? – Она прильнула к прохладному стеклу. – Странно. Обычно досматривают на станции Казачья Лопань… А мы еще до нее не доехали.
Снова глухо ухнуло. На этот раз громче.
Сначала Максим не понял, что произошло, – лишь в груди появилось трепещущее предчувствие надвигающейся беды…
Ухнуло дважды.
Пожилой проводник резко остановился, не дойдя метров трех до двери, ведущей в тамбур, и медленно взялся рукой за поручень. На его спине, чуть выше поясницы, в форменной куртке образовалась рваная дыра размером с полкулака, из которой хлынула кровь. Теплая красная струя забрызгала джинсы какой-то девицы, выскочившей в коридор. Она с непониманием посмотрела на проводника, так и продолжающего стоять, придерживаясь правой рукой, и молча вернулась в свое купе.
Спустя мгновение оттуда раздался пронзительный визг.
Проводник наконец упал.
– Что за безобразие?! – возмущенно крикнул взлохмаченный мужчина, высовывая голову. – Это по меньшей мере неуважитель…
Ухнуло.
Мужику снесло половину черепа. Его рыхлое тело неестественно изогнулось, свалилось на ковровую дорожку, заливая ее кровью, и затрепыхалось в конвульсиях.
Возле противоположного тамбура возникла суматоха. Ритмично заухало. Кто-то заорал:
– Стреляют!
Вдребезги разлетелось одно из боковых стекол. Середина коридора вмиг оказалась забита народом, в панике разбегающимся в разные стороны. Тех, кто устремился налево, разметало автоматной очередью и бросило разодранной в клочья кучей на остальных…
Долгов схватил свой портфель с остатками наличности и с остервенением дернул забившуюся в угол Настю за рукав блузки. Ткань затрещала и разъехалась по шву.
– Ты что творишь?! – завопила она, гневно сверкнув глазами.
– Жить хочешь, дура? – выцедил Максим. – Тогда быстро бежим отсюда. Там какие-то маньяки из «калаша» всех подряд валят!
Девушка, продолжая гневно зыркать на него, схватила сумочку и принялась стаскивать с вешалки-плечиков свое манто.
– Спятила? Брось ты эту шкуру!
– Я те дам «шкура», – прошипела Настя. – Полторы тысячи стоит!
В коридоре продолжало ухать. Пассажиры визжали и стонали на все лады. Сердце Максима колотилось, как после спринтерской пробежки, но мысли были на удивление четкими и ясными. Он быстро принял решение.
– Я ухожу. Останешься – погибнешь.
Мимо открытой двери пролетел молодой парень с изрешеченной в багровое месиво грудью и с гулким стуком грохнулся рядом. Его рука безжизненно зацепилась за разодранный край занавески, и было видно, как из пробитой навылет кисти течет вязкая кровь.
Настя уставилась на труп с каким-то детским недоумением, продолжая машинально натягивать манто…
Долгов понял, что
