ловко и легко преодолевая валуны, на которых я чуть себе ноги не переломал, пока подбирался к ней. – Тебе незачем звать меня, я не приду!
– Так я сам приду! – я догнал её уже на гладкой скале наверху, пытаясь поймать за руку.
– И думать не смей! Ишь ты, не балуй! – она отшатнулась, гневно сверкнув глазами. – Руку отрежу тебе, если ещё протянешь!
– Да постой же! – я не пытаюсь больше коснуться её, почему-то верится, что может отрезать.
– И ходить за мной не вздумай, муж увидит, шею тебе свернёт!
– Да нет у тебя мужа! – я уверен, что нет.
– Не твоя печаль! – она исчезает за ближним валуном, мелькнули только кончики волос.
Пока я взобрался на самый верх, её и след простыл, быстрая, лёгкая как лань, убежала. Хотя нравом совсем не лань, скорее дикая кошка. Орик, такой же, он парень резкий, и тоже руку отрезал бы, если что. Других таких бешеных я больше не знаю, тем более среди женщин. О, как защекотала моё самолюбие, моё воображение эта встреча…
Глава 2. Прокляни себя
Всё, что рассказал обо мне царевичу и брату царя сколотов кудесник Белогор, всё правда. Я, Дамагой, был старшим, любимым сыном царя Светояра, его наследником. В те счастливые и светлые времена я звался Ольгом и рос настоящим царевичем, во время трапез и на Советах, я сидел о правую руку отца. Я жил в царских покоях с золотыми потолками, ел и пил на золоте, постель мне застилали самым тонким полотном, расшитым Берегинями, сварогами и коловоротами. Все знали, что я следующий царь Великого Севера.
Но мой отец вдруг надумал жениться на девушке настоящей царской крови, считая, что это ещё укрепит наше и без того великое царство. И, как и следовало ожидать, у них родилась дочь через год!
Не имело значения то, что она не мужчина, важно только, что она – дочь царицы, а не обычной наложницы, одной из десятка, как я. С этого дня моя жизнь поменялась. Теперь меня не кормили с золотой посуды, сбруя моего коня теперь стала простой, как у всех воинов, а в саадаке (колчане) обычные деревянные стрелы, а не с золотым оперением, как раньше. И обращались теперь ко мне не Ольг, славный царевич, теперь я стал просто Дамагой.
И девчонка проклятая не умерла! Ни через месяц, ни через год, ни через десять лет! Умирает столько детей, иногда странно, что вообще кто-то умудряется вырасти, а эта девчонка не умерла!
Жгучая, едкая ненависть, как кислота, выступающая на стенах тайных помещений наших пещер, как рассказывают, такая кислота разъедала мою душу каждый день все эти годы, не отпуская, не прекращаясь ни на миг.
У меня были уже жена и дети, но ничто не радовал меня, потому что я потерял главное, я потерял то, что было смыслом моей жизни с самого моего рождения. Для чего я жил теперь? Чтобы быть одним из воинов в войске моего отца. Пусть одним из воевод, но таким как все, не царём…
Все эти годы я держался вблизи девчонки, царевны Авиллы, сначала думая, как бы мне убить её и не попасться, но обдумывая это, понял, что это слишком лёгкий выход для неё, что она в этом случае ничего не почувствует, ничего
