усилий дипломатов и военных экспертов двух стран, прежде чем Л. И. Брежнев и Дж. Картер подписали 18 июня 1979 г. в Вене договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), который так и не был ратифицирован Конгрессом США[201].
Историография проблемы свидетельствует, что в Соединенных Штатах Америки заключение венских соглашений означало вступление в новый, небывало острый этап внутренней борьбы вокруг политики Вашингтона в области стратегических вооружений и внешнеполитического курса США в целом. Большая часть американской общественности, реалистически мыслящие представители правящих кругов США (как и стран Западной Европы и Японии) выступили в пользу ратификации Договора ОСВ-2 и продолжения переговоров по ограничению стратегической гонки. Но и противники новых соглашений активизировали свои усилия в целях сорвать ратификацию Договора сенатом (для чего достаточно было 34 голосов против – одна треть членов сената плюс один) или «пристегнуть» к нему поправки, нарушающие сбалансированный характер ОСВ-2. Центральной ареной бурных дебатов вокруг вопроса о ратификации Договора ОСВ-2 стали слушания сенатской комиссии по международным отношениям, продолжавшиеся летом и осенью 1979 г., а затем и общесенатская дискуссия. За пределами Капитолия напряженная борьба сторонников и противников венского договора развернулась в американской прессе, охватила многочисленные общественные организации, широкие политические круги[202].
Нападки оппозиции на новый договор об ОСВ строились по нескольким направлениям. Прежде всего утверждалось, что в советско-американских соглашениях якобы предоставляются «односторонние преимущества» СССР, в частности по межконтинентальным баллистическим ракетам тяжелого типа, и что они позволяют будто бы Советскому Союзу приобрести в начале 1980-х гг. потенциал «обезоруживающего удара» по американским межконтинентальным ракетам наземного базирования. Между тем – и на это указывали защитники ОСВ-2, конкретные условия соглашения отражают объективные особенности ракетно-ядерных арсеналов двух держав. Причем эти особенности в новом договоре тщательно уравновешены в соответствии с принципом равенства и одинаковой безопасности сторон. В 1960-1970-е гг. США сознательно сделали выбор в пользу поддержания обширных ракетных сил морского базирования и большого флота тяжелых бомбардировщиков, сделали акцент на развертывании разделяющихся головных частей на большинстве ракет подводных лодок, наметили оснащение дальней авиации крылатыми ракетами. Даже с точки зрения элементарной логики, вполне естественно, что в равных для обеих держав лимитах на стратегические носители и пусковые установки ракет с разделяющимися головными частями диспропорции в пользу одной стороны в каких-то компонентах ядерных сил должны компенсироваться диспропорциями в других аспектах, благоприятствующих противоположной стороне.
Касаемо заявлений о перспективе роста уязвимости американских наземных
См.: Черкасов П.П. ИМЭМО. Портрет на фоне эпохи. М.: Издательство «Весь Мир», 2004. С. 457; Степанова О.Л. «Холодная война»: историческая ретроспектива. М.: Международные отношения, 1982. 191 с.; Каменский Г.Е. Венские переговоры. М.: Наука, 1985. 89 с.; Каширина Т.В. Проблемы ратификации Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2) 1979 года и советско-американские отношения конца1970-х- нач. 1980-х гг. //Экономика. Налоги. Право. 2011. № 5. С. 122–130. Договором предусматривалось ограничение СНВ с 1 января 1981 г. уровнем, не превышающим 2 250 единиц. Число носителей, оснащенных разделяющимися головными частями индивидуального наведения, ограничивалось пределом 1 320 единиц. Из них на долю РВСН отводилось 820 ПУ межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (
См.: Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953–1985 гг.). Свидетельство современника. М.: Политиздат, 1991, С.267.
