решила бросаться из крайности в крайность, принцесса? – звучит голос Алека над головой, и я резко подпрыгиваю, едва сдержав испуганный визг.
Дьявол небесный, моё бешено колотящееся сердце буквально в секундах от неминуемого инфаркта.
Мне требуется несколько глубоких входов, чтобы вернуть сердцебиению умеренный ритм, прежде чем поднимаю голову, встречая голову Алека прямо надо мной.
– Ты когда-нибудь прекратишь подкрадываться? Клянусь, если не перестанешь, то пеняй на себя.
Алек возмущённо поднимает бровь.
– Я не подкрадывался, – защищается он. – Я уже с минуты две наблюдаю, как ты гипнотизируешь тетрадь.
Две минуты? Удивлённо озираюсь по сторонам: когда успел прозвенеть звонок, и почему я его пропустила? Вновь возвращаю взгляд к Алеку, у меня зарождается другой вопрос.
– Почему ты здесь?
Он не отвечает, пока пересаживается за мою парту, а после пристально, с подозрением какое-то время изучает мои глаза.
– Ты игнорировала смс, – наконец говорит он.
– О… – только и вырывается из меня.
Совсем ненадолго теряюсь, затем тянусь к телефону, показывая Алеку, что тот на беззвучном режиме, и он кивает, принимая объяснения. Но подозрение всё равно не покидает его настойчивого взгляда.
– И о чём же ты так задумалась, что даже не заметила меня?
– Как решить задачу, – совсем не засомневавшись, лгу я и нахожу это немного странным.
Я не могу объяснить, отчего по-прежнему пробую защитить Пашу. Но то, что я узнала, является совершенно незначительным, ведь так? Или я и самой себе лгу?
Алек смотрит на закрытый учебник, отодвинутую подальше ручку, а потом на абсолютно пустой листок тетради. Он знает, что обманываю его, но по какой-то причине не собирается докапываться до истины.
Мы снова молчим, глядя друг на друга и слушая неловкую тишину между нами, затем Алек решает нарушить паузу.
– Вообще-то, я зашёл тебя предупредить, – заводит он разговор издалека непринуждённым тоном голоса. – Я уже отсидел своё положенное время в этом месяце и теперь мне нужно ненадолго отъехать.
Именно с этого момента я начинаю нервничать.
– Куда?
Алек выглядит мрачным, когда отвечает.
– Надо кое-что проверить.
– Не хочешь рассказать что?
Молчание длится секунд пять, затем Алек качает головой.
– Нечего пока рассказывать.
Отворачиваюсь и глубоко вздыхаю, успокаивая рвущуюся настойчивость. На что я рассчитывала, когда сама не слишком-то блистаю открытостью?
– Я ненадолго. Обещаю, что до окончания занятий вернусь, – пробует Алек вновь заполучить моё внимание обратно, а заодно сгладить разговор мягкостью голоса. Но это не работает, я ещё не готова посмотреть на него, и тогда он решает добавить. –
