из светских правил приличия, вовсе не желали носить эти чёрные атласные платья слишком долго и прикрывать свои лица плотной вуалью. Поэтому, как правило, платья дополнялись шляпками, причём весьма кокетливыми для таких мероприятий, как похороны. Хотя они и шились из чёрных тканей, но щедро украшались чёрными стразами, чёрными шёлковыми и атласными лентами, всевозможными рюшами и, наконец, соответствующего цвета перьями.
Мари-Жанна свыклась со своими обязанностями, но мечталось совершенно о другом. Работая в таком месте, как модный магазин, куда приличные матери и вовсе не отдают своих дочерей: как избежать всеобщей участи соблазна? Девушка замечала вожделенные взгляды мужчин, некоторые из них были весьма не дурны собой, но дальше взглядов дело не шло.
Однажды Эжени, товарка Мари-Жанны, заметила:
– Посмотри, вон тот седой господин, что пришёл сюда с толстухой-женой, постоянно смотрит на тебя. В его взоре можно почитать восхищение и желание.
– Я заметила, – сказала прелестница, продолжая корректировать эскиз бального платья.
– Неужели тебе всё равно? Он явно богат, у него титул прямо на лбу написан: барон де…
Мари-Жанна улыбнулась.
– Что я могу сделать? Во-первых, он – с женой. Во-вторых, он слишком стар для меня.
– Зато опытен и не ревнив, – заметила многоопытная Эжени. – Эх, учить тебя ещё и учить.
Эжени исполнилось уже двадцать лет, и она не брезговала побочным приработком, весьма сомнительного характера.
– Так у тебя денег никогда не будет. На наше жалованье едва можно прокормиться, и то с трудом, – продолжала шептать Эжени.
Мари-Жанна отмахнулась, ей хотелось сначала любви, потом уже – богатства.
Модистки месье Лябиля занимали комнаты в мансарде, но маленьких помещений было гораздо больше, нежели девушек, поэтому хозяин сдавал их постояльцам за сравнительно приемлемую цену.
Некто господин Дюваль, молодой моряк, снял комнату в мансарде модного магазина. Он был высок, строен, хорошо развит физически, красив, что, безусловно, не ускользнуло от глаз многоопытных модисток, но у него отсутствовало самое главное – деньги.
Модистки, завидев Дюваля, посмеивались и строили ему глазки, вовсе не претендуя на его сердце. Моряк, же попав в подобный цветник, порой пребывал в смятении, отчего по ночам его часто мучили сны эротического содержания.
Мари-Жанна также заметила моряка, она несколько раз сталкивалась с ним на лестнице и около магазина. Её девичье сердце трепетало при виде красавца, а воображение распалялось все больше и больше.
Эжени сразу же поняла: отчего её подруга краснеет при упоминании Дюваля, и высказалась по этому поводу:
– Мари-Жанна, конечно, господин Дюваль красив, но – и только. Что можно получить от моряка кроме любви, которая закончится, как только он снова уйдёт на каком-нибудь утлом судёнышке по Уазе[9]. И даже, если ты выйдешь за него замуж, подумай: какая
Компьен стоит на реке Уаза, которая впадает в Сену.
