хуторе Волчьем его рук дело?
– Я бы сказал, что там почерк Секача – начальника охраны Армавирского. Он любит работать топором.
– Тогда что же?
– А что бы ты сделал, если бы у тебя пропали две фуры с компами?
– Хм… – улыбнулся Гоген. – На живца?
– Точно! Только не посадишь же живцом бритых братков, которые только и умеют, что палить очередями на авось! Менты мне сказали, что у двоих были ранения в правое плечо и у одного в бедро.
– Живьем, значит, брали? Интересно! Неужто у него есть такие профессионалы?
– Похоже, дело было так. Они вычислили крота, подсунули ему фуру с туфтовыми ксивами, тот клюнул и передал данные братве. Те фуру завернули, тут Краснов и накрыл их со своими архаровцами. Пятеро тепленьких и один с пулей во лбу. Спецназ, мать его! Стоит это чемодана зелени?
– Интересно все это, – повторил Черемин. А что, если… Приглашу-ка я его завтра на чашку кофе. – Он задумчиво кусал мундштук трубки, глядя перед собой. – Есть здесь что-то…
– Думаешь, он сгодится?
Они уже около десяти лет были вместе и понимали друг друга с полуслова, хотя и были совершенно разными людьми. Коля Темный – в прошлом отчаянный гопстопник и налетчик с тремя ходками, и бывший искусствовед с криминальными наклонностями, эстет и сибарит, известный в деловом мире Нижнедонска как Гоген. На самом деле эта кличка прилипла к нему еще в институте, после скандальной курсовой о Гогене. Тогда ему чуть ли не приклеили ярлык диссидента, но дело спустили на тормозах, после того как Черемин дал согласие на сотрудничество с КГБ.
Первым его делом была подмена нескольких малоизвестных полотен из запасника музея, в котором он работал экспертом. Он собрал группу специалистов, копировавших и старивших подделки, делая их почти не отличимыми от оригиналов. Черемин подменял полотна и продавал копии иностранцам по богемным каналам. Когда началось смутное перестроечное время, к этим специалистам добавились профессиональные домушники, медвежатники, а позже и налетчики. Команда по наводке Гогена успешно бомбила известных коллекционеров, и каждое дело под тонкой режиссурой творческой личности Черемина превращалось в шедевр, тут же пополнявший скрижали висяков в архиве прокуратуры.
Но по-настоящему Черемин стал в ряд наиболее важных авторитетов Нижнедонска после того, как принял трудное для себя решение о слиянии своих воров-интеллигентов с душегубами Коли Темного. Тут он тоже угадал веяния времени. Черемин генерировал идеи, а приземленный мозг Коли адаптировал их к настоящему моменту и реализовывал с непреклонностью и холодной жестокостью бесчувственной машины. В то же время его собственные бандитские ноу-хау в руках Гогена приобретали законченность и блеск.
Сейчас они, каждый по-своему, обсасывали трудную ситуацию, в которой оказался Денис, обдумывая возможные варианты использования его, говоря языком военных моряков, в качестве брандера[1] в неминуемом столкновении
Брандер (
