чего Бу, используя замешательство этого новообращённого, лёгким напором пододвигает его к входу в палатку, и без всяких церемоний заталкивает туда.
– Ты это чего? – задался вопросом Аз, мимо которого не прошли странные манипуляции Бу с карманами этого лица, пока что без личности.
– Чего спешить то. Ведь мы туда всегда успеем, – бесстрастность высказываний Бу, не позволяет в чём-то его заподозрить.
– К тому же он, я уверен, скоро выйдет.
И стоило Бу это сказать, как этот гражданин, на чьём лице теперь не было видно отражения личности, показался у выхода. После чего он, определённо чем-то довольный, к удивлению не только Аза, но и Бу, подмигнул тому, и более твёрдо, чем до этого стоял на своих всё-таки слегка алкогольно-податливых ногах, направился в сторону выхода из парка.
– Дай человеку то, что ему надо, и результат не замедлит себя ждать, – Бу всё-таки раскрыл себя перед Азом, для которого теперь стали ясны эти манипуляции с карманами гражданина.
– А не кажется ли тебе, что это дешёвый ход? – уставившись на довольного Бу, Аз так и хочет согнать с него маску самодовольства.
– Я бы так, не сказал, – став мгновенно серьёзным, заявил в ответ Бу. – Думаешь, не слишком имущему, нужен только медный грош или, на худой конец, золотой? Ничего подобного. А у него в отличие от сознания имущего, зажатого рамками своей обогатительной страсти, диапазон нужд варьируется куда шире, и материальность в нём занимает далеко не первое место. И моя небольшая помощь, хоть и существенна, но всего лишь способствует, а не определяет ход его мысли. Когда как для этих, так называемых, ни в чём не нуждающихся, находящихся в жёстких тисках своей жадности, и пребывающих в тесном кругу своих единомышленников и телохранителей, для них, ужатых этой невозможностью, о чём-то другом подумать, всегда будет дешёвым трюком. И при всей легкости понимания их бытия, между тем, задача помощи им, практически неосуществима, ввиду вышесказанного дешёвого хода. Пока… – Тут Бу, задумавшись, замолчал, после чего заметив, что они так и стоят, загораживая вход в палатку, решил, что стоять у порога судьбы (на афише при входе значилось: «На пороге Судьбы»), негоже, и его нужно либо сразу переступать, либо же даже не подходить, так что раз они уже вступили, то значит, пора бы и преодолеть его.
– Что, опять клиентов у меня уводишь? – из темноты, способствующей ясновидению, и окружающей внутреннюю обстановку внутреннего помещения, где только стоящий посередине стол с находящимся на нём хрустальным шаром, неведомым способом дававшим свой искрящийся свет, немного освещавший всё это пространство, донёсся уже знакомый голос, обращённый к вошедшему вместе с Азом Бу.
– А ты мне как будто бы не подыграла, – смеющийся Бу, усевшись на стул перед столиком с шаром, не лезет за словом в карман, и бросает свой контраргумент находящейся по ту сторону шара, как значится на афише,
