не менее живописно выглядящая личность, Серый. Чья надо сказать авторитетность, сразу же бросалась в глаза, выглядывая через все безодежные участки его тела, которые всё же не остались без неё и были набиты всевозможными видениями себя, с этой, с большой партачной буквы, личностью. Что, надо заметить, очень впечатляюще гармонировало с его строгим костюмом, как там говорят, с иголочки одетом на нём, из которого он не вылезал в любое время года.
И ведь какая существует несправедливость в этом мире, пытающемся скрасить всё то, что выделяется из общей массы живущих и, вместо того, чтобы как-то отметить эту, стремящуюся ко всему яркому личность Серого, она через глас окружающих его, в пику ему, осерила его, и тем самым заставила поблекнуть. С чем, конечно же, Серый не мог примириться, и уже яркостью своих поступков, заставлял побледнеть тех, кто не благоразумно вставал на его пути, либо же приземлять, обретя на серость тех, кто из-за излишней своей самоуверенности, переходил ему дорогу.
– Ага, есть немного, – ржёт в ответ Дуб.
– Не боишься, что останешься без работы? – Серый, судя по реакции сосредоточения на Шкете Дуба, опять забылся, зайдя за пределы понятливости Дуба, который не стал допивать остатки воды из банки и, выбросив её, направился в сторону Шкета, всё также энергично прыгающего на теле б.у. человека. Подойдя к которому, Дуб без лишних слов отодвигает в сторону эту мелочь очкастую, хватает за волосы, как-то уж вызывающе распластавшегося на земле человека, и своим подъёмом его на вершины собственных носков, указывает всем на свою силовую незаменимость.
– Слушай меня внимательно, падла, – всё же обращение Дуба к этому овощу слишком запоздалое, но Серый, и тем более Шкет, не спешат перебивать взявшегося за дело Дуба, который всегда доводит до конца поставленную перед ним задачу (главное, чтобы эту задачу перед ним не поставил сам Дуб).
– Блин, да он своим молчанием дерзит тебе, – не может смолчать Серый, любящий различные театральные сюжеты. Но Дуб слишком целеустремлен, чтобы кого бы то ни было слушать и он, тряхнув разочек этот ручной овощ до степени приподнятого над поверхностью земли состояния, со словами: «Чтобы ноги твоей больше не было на территории Луки», – дабы быть последовательным, закидывает этот овощ в стоящий в этом редко захожем пустынном месте, контейнер для мусора. После чего, с чувством выполненного долга, свысока, что при его росте было незатруднительно сделать, глянул на истекающего потом мелкого Шкета, затем подойдя к Серому, очень определённо посмотрел на него.
– Всё видел и скажу, что на этом поприще тебе замены не найти, – Серый, трогая в кармане холодный ствол пистолета, дабы не ставить Дуба на колени перед существующими реалиями жизни, решил оставить того в благостном неведении о существовании такового его скорострельного конкурента.
– Ну что, куда поедем дальше? – войдя в раж, Шкет готов крушить всё на своём пути.
– Я думаю, что после
