над светильниками. Шумок стоял ровный, было еще рано, часов девять вечера.
– А вы правда сегодня кончили институт? – спросила она.
Капличников сначала растерялся, – ему всегда верили сразу. Он хотел тут же вытащить диплом, но опустил поднятую руку – надо ли доказывать. Да и не хотелось его доставать: не то все-таки место, где стоило размахивать дипломом, который дался не так-то легко.
– Значит, вы решили, что я придумал такой предлог для знакомства?
– Верю-верю, – улыбнулась она.
– Впрочем, чтобы познакомиться с вами, можно придумать любой предлог, – улыбнулся и он.
Официант ловко уставил белую до синевы скатерть мелькая руками, словно их было штук шесть. Но Капличников вовремя перехватил у него открытые бутылки – наливать он хотел сам.
– Мне только шампанского, – предупредила Ирина.
– Как?! – удивился Капличников. – Вы же просили водки.
– Я сказала, что не терплю коньяка, даже запаха.
– А-а-а, – понял он. – Может, рюмочку?
– Нет-нет. Зато шампанского вот этот громадный фужер.
Он налил ей вина, а себе большую рюмку водки. Официант сразу исчез. На том конце зала тихонько заиграл оркестрик, словно ждал их. Капличников взял рюмку и набрал воздуха для тоста…
– Виктор, добудьте мне сигарету. Вы, я вижу, некурящий.
– Сейчас официанту закажу, – выпустил он воздух и отставил рюмку.
– Его теперь не найдешь.
– Ну, пока стрельну.
Он вскочил и шагнул к соседнему столику, но там сидел некурящий молодой парень в очках с тремя девушками, Капличников пошел к летчику, который уже был охвачен всеобщим ресторанным братством и чуть не засадил его за свой столик выпить по одной. Но от нераспечатанной пачки сигарет ему отбояриться не удалось, хотя просил он две штучки.
Ирина кивнула и закурила с удовольствием, красиво, делая губы трубочкой. Виктор опять взялся за рюмку:
– Тут ничего, кроме старого, доброго «за знакомство», не придумаешь.
– Со свиданьицем, – усмехнулась она.
И Капличников не понял – понравился ей тост или она его высмеяла. Он проглотил водку и тут же подумал, что коньяк прошел бы куда лучше. Холодная жидкость едко опустилась в желудок, но вдогонку поехал огурец – и сразу все там утихло, успокоилось, потеплело. Ирина пила шампанское медленно, отпивая и любуясь им на свет. Что-то в ней было легкое, благородное – в линии рук, в длинных отставленных пальцах, в широких глазах, точнее, в неспешном задумчивом взгляде. Виктор Капличников уставился в фирменный салат, мысленно обругав себя: брякнул дурацкий тост и залпом выжрал водку. Но тут та самая теплота, которая свернулась в желудке, как кошка в кресле, вдруг сразу оказалась в голове.
– Я о вас ничего не знаю, – сказал он.
– Вот я – вся тут.
– Это верно, – засмеялся он. – Но все-таки?
– Так и я о тебе ничего не знаю.
«Тебе»
