не стесняясь границ». Директиву эту отправили из Москвы 22 июня около 9 часов вечера. Поступила она на фронты с 10 часов вечера до полуночи 23 июня. Все три Директивы смело можно сравнивать с холостым выстрелом. Как их принял фронт – понятно. Они свидетельствуют о том, что ни Сталин, ни его политические марионетки, ни военные – никто из них не знал действительной фронтовой обстановки. Не понимал, что там происходит, а значит, не было никакого управления войсками в условиях неожиданного нападения. Скажите, как мог такое рассказать «братьям и сестрам» Сталин?
Первый день войны был потерян и, точнее, проигран вермахту.
В катастрофическом положении в эти дни оказались войска приграничных округов не на отдельных участках, а на огромном пространстве, простиравшемся от Балтики до Черного моря. Иначе говоря, «нелепые, а точнее, преступные распоряжения» Сталина стали главной причиной неотмобилизованности наших войск и внезапности удара противника.
А на фронтах (Северном, Западном и Юго-Западном) происходило вот что... Несколько зарисовок-рассказов очевидцев и участников боев.
О деморализации армии, об отсутствии всякого руководства рассказывают солдаты. Так, по свидетельству Ф.Я.Черона, попавшего в плен 27 июня 1941 года, его, находившийся в стадии формирования, артиллерийский противотанковый полк дислоцировался в 25—30 км от Белостока, в местечке Михалово. К 15 июня в части было около 900 человек с 40 винтовками для караульной службы. На 50 полученных за неделю до начала войны машин-полуторок приходилось только 12 водителей. Противотанковые пушки в часть так и не поступили. Ф.Я.Черон вспоминает: «В 4 часа утра 22 июня по приказу все бросились в лес и стали прятаться под кустами и за деревьями. Через 30 минут стало ясно, что никто за нами не гонится. Вот тут-то нам объявили, что немцы перешли границу и двигаются в нашем направлении. После нескольких часов в лесу было объявлено, что можно возвращаться. Без всякого строя, группами побрели в часть. Порядок и дисциплина рассыпались на глазах. Никто больше не выстраивал нас. Открыли вещевой склад, и всем разрешалось брать все, кто что хочет. Было около 11 часов дня. Командного состава не было видно. До сих пор не представляю, куда делись командиры. Красноармейцы бродили бесцельно и не знали, что делать».
Вероятно, старшие командиры просто испугались ответственности и не знали, как воевать с 900 невооруженными и необученными солдатами, которые даже не держали в руках винтовок. Младшие командиры безуспешно пытались организовать солдат. Создавшийся хаос перешел в неорганизованное бегство. Далее Ф.Я.Черон пишет: «...везде шли, ехали, бежали люди, спасаясь от немцев. Вместо армии шла толпа. Где-то недалеко от Барановичей и рядом со Слонимом дороги от Бреста и Белостока сходились клином в большом лесу. Там собралось несколько сот машин, если не тысячи. Многие машины были уже с пустыми баками. Здесь впервые я увидел попытку какого-то полковника остановить бессмысленное бегство. Он стоял в кузове машины, кричал, что это позор, что мы должны организовать
