теперь вышла за молодого учителя!
У нас разгорался спор о том, прилично ли выходить замуж за того, кто старше возрастом, хорошо ли бросать престарелого супруга ради молодого. Я путалась в мыслях и не знала, что сказать. Если бы у меня на памяти были какие-нибудь примеры о замужестве людей с большой разницей в летах, я бы могла иметь свое мнение. Но этого не позволял скудный жизненный опыт гимназистки.
В базарные дни родители везли в Воронеж ящики с яблоками и мешки с мукой. Стоило только сказать, что товар «алмазовский», как у подвод вырастала очередь.
– Алмаз, алмас, – слышалось.
Людей привлекал медовый вкус яблок и белизна муки. Родители проведывали меня, и мы часами бродили по городу и сидели в парке. Они всегда привозили что-нибудь вкусное, и я угощала подруг. А на каникулы спешила в Медвежье, где вечера напролет рассказывала.
– Знаете, на Большой Дворянской у окружного суда огромный сквер. В сквере на постаменте стоит памятник Петру Первому. Там написано: «От благодарных дворян и горожан». Как оценили царя! Не то, что, – невольно упоминула императора Николая Второго. – Петр правой рукой держит якорь. Другую тянет на запад. Положение правой говорит о том, что он опирался на флот. А левой, что прорубил окно в Европу…
– А хорошо это или нет? – спрашивал отец.
– Мне трудно судить об этом, – тушевалась я.
– По папе лучше бы не было ни Петра, ни Николая, а была бы простая жизнь, – сказал брат Сережа, который уже учился в военном училище.
– Дети мои, вы же знаете, что, когда что-то делается силой, это всегда плохо. А у Петра одно только и было… – сказал отец.
– Сереже повезло, – засмеялась я, глядя на брата. – Будь у него папа другой, пустили бы в училище.
– Я думаю, он сам со временем разберется, что ему надо, и поймет, что такое служба, – добавил отец.
– Пап! Но ведь говорят, что даже Толстой восхищался армейской службой. Однажды шел по Хамовникам и увидел двух рослых гвардейцев. Он остановился и воскликнул: «Какие молодцы!» А ему: «Лев Николаевич, ведь вы вчера отзывались об армии плохо, а теперь». И Толстой им: «А я вам что, канарейка, чтобы повторять одно и то же?»
Все засмеялись.
– Гостиница «Бристоль», – продолжала я. – С огромными окнами. Две коляски разъехались бы! Под ними бульвар…
Мои глаза светились, как электрические лампочки в фонарях Большой Дворянской.
– Тебе бы, Оленька, поездить бы по странам, – заметил отец.
– Да, папочка! А Смоленский собор. Это уже на Большой Московской, – говорила я, мечтая о том времени, когда отправилась бы в путешествие в Москву, Петербург, а если удастся, и за границу.
Когда у нас в гостях оказывались Русановы, меня поддерживала Русанова Ольга Адольфовна:
– Девочку тянет к прекрасному… Василий Алексеевич, а не послать бы вам дочь учиться в столицу?
– Если
