дворе сумерки уже плавно перетекали в настоящий летний вечер. Зажёгся ещё один фонарь, внутренний, загорелась и подсветка бассейна, отчего вода с плавающими на ней ветками приобрела таинственный, манящий вид.
Быстро сгущавшийся туман придавал всему двору ощущение нереальности. Будто некий незримый режиссёр руководил освещением и спецэффектами для создания специальной, романтической атмосферы.
Марина со снующим рядом Чарли прогулялась вокруг бассейна, подошла к высаженным вдоль забора берёзам. Ей казалось, что вокруг царит полнейший покой и тишина. Она не могла слышать, что там, за забором, где находился пустырь, шла своя оживлённая жизнь, звучали голоса, хлопали дверцы, жужжали моторы – кто-то уезжал, кто-то, наоборот, парковался.
Чарли неожиданно вытянулся, приглядываясь и принюхиваясь, затем сделал два прыжка в сторону и схватил какой-то тёмный, валявшийся на земле предмет.
11
Андрей вымыл руки, разложил на столе японские квадратные тарелки из чёрного фарфора, положил бордовые салфетки, деревянные палочки.
– Прошу за стол! – крикнул он в открытую дверь. – Всё почти готово!
Тут же вспомнил, что Марина не может услышать его, замахал руками, запрыгал, привлекая её внимание.
Марина из дальнего угла двора заметила его призывы, но отрицательно замотала головой, сама стала настойчиво жестикулировать, манила Андрея к себе.
Он снял фартук, взял фонарик из ящика буфета и поспешил на её зов.
– Что тут у вас происходит? – весело поинтересовался Андрей, подходя поближе.
И тут же прикусил губу.
Она же не слышит! Можно наконец запомнить!
Яркий луч фонарика выхватил из темноты взволнованную Марину, с брезгливой гримасой указывавшую на довольно урчавшего Чарли.
Андрей осветил лежащую собаку, всмотрелся, в свою очередь сморщился от омерзения.
Морда у Чарли была в перьях, в крови. Он ожесточённо рвал на части голубя.
– Фу, Чарли! – заорал Андрей. – Брось! Отойди! Я что сказал! Ну!
Чарли недовольно подчинился, перестал терзать птицу, неспешно встал, с ворчанием отошёл в сторону.
Непонятно было, откуда взялся голубь, как Чарли удалось его схватить. Возможно, птица уже подранена каким-то образом, не могла взлететь. Такое произошло впервые. Никаких голубей Чарли раньше не ловил. Всё это было странно, непонятно. И ужасно неприятно, само собой.
– Гадость какая! Плохой мальчик! – выговаривал псу Андрей. – Как тебе не стыдно! Совсем одурел!
Чарли виновато потупился, отвернулся.
– Вот именно! Сам знаешь, что натворил! Не кормят тебя, что ли?! Ты же не кошка, в конце концов! Серьёзный взрослый пёс! Должен держать себя в руках!
То есть в лапах!
Андрей усмехнулся. Снова вспомнил, что Марина не может услышать ни слова из этой гневной тирады, приставил фонарик к подбородку, с тем чтобы она ясно видела движения губ.
– Я
