Я не знала об этом.
– Что вы думаете о пенсионной реформе?
– А зачем мне о ней думать в двадцать шесть лет? До пенсии много воды утечет. И реформа другая будет.
– Компьютер у вас есть?
– Есть.
– Хорошо владеете им?
– Тексты набирать могу. Социальные сети и интернет меня не интересуют.
– Чем вы, Ляхова, занимаетесь в нерабочее время?
– Стихи пишу. Печатаю их в нашей газете.
– А как вы относитесь к Поклонской?
– По-моему, она печаталась в Литературке у Полякова. Подражательные стихи. С претензией на философию. Хотите, я прочту вам свои стихи?
– Читайте. Только недолго.
– Отрывок из оды «Зеркала».
Наталья приняла позу, закатила глаза и начала с легким подвывом:
Осенний день. И хмурь, и слякоть.
Зеркальный дым… Не буду плакать!
Смеюсь над зеркалом теперь.
Но все равно тревожат сны,
А из зеркальной глубины
В оправе из былых потерь
Мои глаза кричат: не верь!
Еще апрель, еще апрель!..
– Свободны, Ляхова, – прервал ее Вербицкий.
– Я могу идти домой?
– Пока нет. Подождите в зале. С вами еще редактор пообщается…
Когда она вышла, слово взял представитель ФСБ.
– Сначала я думал, что Ляхова актерничает и переигрывает. Очень уж она подчеркивала свою аполитичность. Но когда она начала читать стихи, понял, что ошибся. Поэты все немного чокнутые. Особенно дамочки. Считаю, что Ляхова к листовкам отношения не имеет. Боголюбов под вопросом. Я перелистал его роман. Бурлаки Боголюбова – это вольница и бунтарство. То есть отражают взгляды самого автора. Да и вёл он себя здесь весьма неадекватно. Огрызался, обозвал вас, Вербицкий, чинушей, дорвавшимся до власти. Мои следаки возьмут его под наблюдение… Редактор, вы гарантируете, что никто из ваших штатных сотрудников не связан с Трубачами?
– Гарантирую, товарищ Зарипов.
– Имейте в виду, отвечать вам. У меня всё. Отпускайте людей…
Боголюбов с женой и старшим внуком жил в частном доме на улице Овражной. Дом был большой и состоял из двух секций. Другую половину занимал сын с женой и дочками погодками дошкольного возраста. Сын преподавал в школе математику, его жена заведовала детским садом.
Домой Боголюбов вернулся из редакции раздраженным.
– Что тебя так расстроило? – обеспокоенно спросила жена.
– Не что, а кто. Прихвостень мэра Вербицкий. Пытал меня, как отношусь к Путину, к Поклонской. Я сразу понял, что подозревает меня в сочинительстве листовки. Помнишь, внук одну принёс?
– Помню. Зелеными трубачами подписана. В ней ничего не наврано.
– В том и дело, Дарья. Правда глаза колет. Вот
