армия Ибоса, а её мужья были станцентами, командующими хорт.
Конегистры, всадницы смерти, конная стража леборийских храмов, суровая гвардия царицы. Это были только женщины – воины, искусно владевшие этим ремеслом и воспитывающие своих коней. Они привлекались на службу лебории с детства и навсегда. «Рождённые и умирающие с конём».
Культ всадницы был почитаем и нашёл своё место в Созвездии Конегистры или Стрельца. Пешие конегистры назывались тауррами. Хотя жезла Хотнгизы они не носили, но именно ей они и поклонялись. Воительницы жриц храмов лебории навсегда были связаны с оружием. Их конные отряды никогда не распускались. Одержать победу считалось честью. Честью было и достойно умереть. Особенно ими почитались океаниды Гая и Ютистилента. Конегистра была безжалостна к врагу и себе. Повелевать конегистрами могла лишь Верховная жрица – лебория.
Конегистрой Сойка стала недавно, раньше, как многие была воительницей-скалгой. Скалга, это метательница камней. Отряды скалг действовали с воинами скибов. Скалги – манёвренный пеший строй. Низкорослые (рост до – 160 – 170см) широкобёдрые (из северо-восточных племён Атлантиды). В волосы скалги туго вплетали кожаные полосы и сухожилия с жёсткой корой. Удерживали их ремешки, образуя лёгкий противоударный шлем, защищая голову и уязвимые места. В отличие от конегистр они не метали дротики и шипы. Но равной в метании камня скалге не было.
Конегистра Сойка стояла перед мастером. Зашла она сюда с воительницей храма. На бронзовом теле её змейкой шрам через всю грудь, как украшение, словно жалящее лезвие солнца прошлось. В рыжей гриве косматая косичка закручена хвостиком морского конька, а там жемчужинки блёсками-каплями мерцают. На левом запястье золото. А в пронзительных зелёных глазах жрицы волна скалу крошит в брызги. Сурова конегистра Сойка. Знал это Хостомар, хотя встречался с её дочерью, Лиссори.
Конегистра Сойка.
Будучи матерью скалга не оставляла своё военное ремесло, обучала этому искусству своих дочерей и участвовала в походах. Сойка, когда ещё была скалгой, потеряла своих мужей на войне. Дети выросли.
Жизнь, она всегда у многих не праздник, а война. Отдых, как передышка перед боем. Не осознавший этой истины, вечный попрошайка благ у судьбы. А загробное бытие, если и есть, то это тоже снова поход, но тогда уже, в бесконечность и бой с такими же бессмертными душами.
Сойка узор на плите рассматривает. Каменный хвост глубоководного дракона Циллотидна вывернулся жалом скорпиона. Пурпурная финифть обожженной глиной отсвечивает и мерцание излучает каждой чешуйкой слюды. Хитоновая кожа змеи яшмой сияет и искрится кварцем. Извивает тело дракон в конвульсии, вот-вот спрыгнет с гранитной плиты…
Бровь у Сойки хищно вздрогнула, но потом скользнула улыбка от губ до глаз с морщинками пробежав. И опять лицо бронзовое.
– Когда
