белым собором.
По дороге увидели еще одну гору. Ее тоже венчала церковь. Нарядная, легкая.
– Храм равноапостольных Кирилла и Мефодия, – объяснил отец эконом. – Сооружен в год воссоединения местных униатов с Православной церковью и во имя сего. Стало быть, в 1875-м… Место, между прочим, зело историческое. Холм приказал насыпать Данила Романович, король русский. Да! Да! Наш Данила Романович – король.
– Я знаю, – улыбнулся Тихон. – Корону на его голову возложил легат папы Иннокентия Четвертого по имени Ониз… Дай Бог памяти – в 1254 году.
Сушинский глянул на отца инспектора с удивлением и поспешил продолжить экскурсию:
– Там, где теперь церковь, – стоял дворец, и это не басня: археологи раскопали мозаичные полы. Славный воитель Гурко, наш генерал-губернатор, собирался увенчать Данилову гору пушкой, а владыка Леонтий – ныне московский митрополит – колокольней. Владыка о Гурко говорил: солдат, а Гурко о владыке – пономарь.
– Пушку бы слышали раз в день, как петербуржцы – петропавловскую, а храм во всякий час дня для глаз радость.
– Э! Отец инспектор! Не для всех глаз, – сказал Сушинский многозначительно. – Но вот мы и приехали.
Возле семинарии строили новый дом. Кругом дивный парк, чистота, ухоженность.
– У нас два сада, – не скрыл гордости отец эконом, – этот семинарский, этот ректорский… Скоро уж зацветут.
Ректор, архимандрит Климент, встретил молодого инспектора сердечно и просто.
– Наша семинария далеко не из первых, но и не последняя. Городские власти, да и варшавские, и даже петербургские к нам благоволят. Мы, так или иначе, заведение особенное – миссионерское. Если в русских губерниях от инспекторов требуют жать на семинаристов, то у нас поощряется внимание и даже задушевность в общении с учащимися. Духовная жизнь края очень и очень непростая. Вы это скоро сами поймете. Одного остерегайтесь – рубить где бы то ни было сплеча.
– Я не дровосек.
Архимандрит дружески засмеялся:
– Рад вашему прибытию. Устраивайтесь, а в двенадцать милости прошу ко мне на обед.
Квартиры преподавателей помещались на втором этаже. В длинном темноватом коридоре пахло котлетами. Навстречу попалась женщина в белом переднике с тяжелой корзиной мокрого белья: несла к лестнице на чердак.
Видимо уловив на лице инспектора удивление, отец эконом развел руками:
– Нигде, говорят, такого нет, чтоб господа преподаватели жили под одной крышей с семинаристами… Так уж получилось. В первые годы набирали семьдесят пять воспитанников, целое крыло пустовало. Вот его и отдали под квартиры. А теперь учащихся сто пятнадцать душ – тесно. Умные люди тянутся к семинарии.
Квартира инспектора оказалась просторной: четыре комнаты. В столовой длинный стол, вокруг стола щеголеватые стулья с высокими спинками.
В спальне под белоснежным покрывалом постель,
