по сей день ломают над ними голову. Пальмерстон же был вне себя и жаждал крови независимо от того – правда это или нет.
Русского посла в Лондоне вызвали на Даунинг-стрит и поставили в известность, что «граф Симонич и капитан Виткевич, все еще находившийся где-то в Афганистане, активно проводят враждебную по отношению к Британии политику, серьезно угрожающую отношениям между двумя странами». Пальмерстон потребовал немедленного отзыва обоих. Претензии, предлагаемые английской стороной против Симонича, были столь откровенными, что Николаю I оставалось только согласиться с британскими требованиями. «В том, что касается Симонича, мы загнали Россию в угол. Императору не оставалось ничего иного, как отозвать его и признать, что Нессельроде сделал целую серию ложных заявлений», – торжествующе сказал Пальмерстон Мак-Нилу. «Однако козлом отпущения, – пишет Хопкирк, – стал все-таки не министр, а Симонич, которого обвинили в превышении полномочий и нарушении инструкций. Впрочем, если даже инструкции и являлись фальшивыми, на нем все равно лежал провал захвата Герата, несмотря на имевшиеся у него многие месяцы, пока Санкт-Петербург тянул время. По нему не уронили ни единой слезинки не только английские противники, но и русские коллеги, поскольку Симонича не любили все, кому приходилось иметь с ним дело. Считалось, что он получил по заслугам, но судьба, выпавшая на долю столь уважаемого противника, как Виткевич, никого не порадовала».
Вот какой весьма красноречивый пассаж.
Что же касается Виткевича, он, пробыв в лагере персов до самого снятия осады, 16 сентября вернулся в Кандагар. Оттуда он спустился по долине Хашруда к озеру Хамун и установил, что это не приток Гильменда, как считали ранее, а самостоятельная река. От озера он направился на северо-запад, на протяжении около трехсот километров проследил центральную часть меридиональной цепи Восточно-Иранских гор и сообщил о плодородной полосе между ними и пустыней Деште-Луг. Придя в Тебес, поручик повернул на запад, прошел вдоль южной окраины Деште-Кевир в Кашан и в начале 1839 года возвратился в Тегеран с массой ценных материалов, маршрутов и съемок еще никем не исследованных до этого территорий. В Тегеране Виткевич вновь встретился с Бларамбергом, который по добытым поручиком данным составил отчет. После этого сменивший Симонича на посту посланника в Тегеране генерал Дюгамель передал Виткевичу распоряжение вернуться в Петербург.
А вот что именно произошло потом в Петербурге, так и осталось тайной. Согласно одной версии, базирующейся на современных русских источниках, Виткевича тепло принял граф Нессельроде, поблагодарил за успешное выполнение миссии и пообещал восстановление дворянства, повышение в чине и перевод в гвардию. Однако, согласно Кэю, имевшему доступ к донесениям британской разведки из русской столицы, молодой и полный надежд офицер прибыл в столицу лишь для того, чтобы обнаружить полное равнодушие министра.
Нессельроде,
