словно последний раз капли живительной влаги попадали в него не один месяц назад.
Агнесс открыла глаза. Она лежала на кровати, на пышной перине, накрытая тонкой шелковой простыней. Ткань едва ощутимо холодила пылающую кожу, но заметного облегчения не доставляла.
До крови закусив губу от усилившейся боли, девушка приподнялась на локте и огляделась по сторонам. Кровать, крепкий комод и тяжелый стол возле единственного окна. На столе лежали сухие бинты, приготовленные для перевязки. Из узкого окна открывался вид на прилегающий к замку лес. Стены и потолок были покрыты деревянными панелями с искусной резьбой. Вечерело, и в комнате потихоньку воцарялся полумрак.
Агнесс тяжело вздохнула. Обстановка комнаты мало интересовала ее. Гораздо важнее было то, что в комнате не было ни единой капли воды. Облизав сухим языком сухие растрескавшиеся губы, девушка позволила на миг страху завладеть своим сердцем: кем бы ни был ее спаситель, он, несомненно, знал ее тайну и по какой-то причине не желал скорейшего выздоровления повелителя воды.
Агнесс медленно опустилась на подушку. Перед глазами вновь полыхнул огонь, языки пламени потянулись к беззащитному телу. Ведьма попыталась прогнать воспоминания, но они отказались отступать. Едкий дым защипал глаза, по щекам потекли слезы.
Применив магию, девушка обратила слезы в защитный бальзам, должный не позволить языкам пламени причинить вред ее телу. Увидев лазурное сияние, охватившее ведьму, люди бросились врассыпную. Они, должно быть, посчитали, что божественный огонь охватил душу ведьмы. И страх перед чудом перевесил желание это чудо лицезреть.
А потом случилось то, чего не было в плане Агнесс: настил охваченного пламенем помоста проломился под ее весом. Ведьма утратила контроль над созданной защитой, и ее одежда вспыхнула. Но боль не остановила девушку.
Ей удалось выбраться из-под горящих обломков. К тому моменту жителей села вокруг уже не было. Лишь священник неистово молился, призывая высшие силы помочь ему справиться с испытанием. Агнесс незамеченной покинула деревню.
В лесу на дне неглубокого оврага ей повстречался ручеек, и девушка решила излечить свои раны. Она набрала воды, но, вероятно, в чем-то ошиблась, превращая ее в целебный бальзам. Едва жидкость попала на кожу, все тело пронзила настолько сильная боль, что Агнесс потеряла сознание.
Что произошло потом, она не знала. Как не знала и того, кто и зачем принес ее в комнату этого замка.
Поначалу Агнесс решила, что находится в замке графа Лаврского. Однако густота обступавшего тот замок леса оставляла желать лучшего. К тому же ни сам граф, ни его предки никогда не питали любви к деревянным панелям на стенах.
Часов в комнате не было. Свет солнца или луны, который мог проникать в окно, останавливался нависавшим снаружи над рамой каменным карнизом. И Агнесс оставалось только догадываться, сколько часов она пролежала, изнемогая от жажды и охватившего тело жара, прежде чем дверь открылась, и в комнату осторожно заглянул молодой человек. Он принес с собой свечу, от яркого света которой Агнесс поморщилась.
