этом. Разве можно бездельничать просто потому, что ты маленький?
Папа упер копыта в бока, огляделся и гаркнул:
– Трине! Обедать пора! Где ты?
Он подождал немного и, не получив ответа, кивнул в сторону песчаных дюн.
– Пойдем, может, он на берегу.
Они зашагали прочь по густой зеленой траве и скоро скрылись из глаз.
Я покосился на маленького хильдина, прятавшегося со мной в кустах. Он встряхнул мокрой мордой. Я не мог понять, рассердился он или огорчился – или и то и другое вместе. Но я догадывался: не так-то приятно услышать то, что говорили о нем папа и Тялве.
– Трине, – повторил я. – Это тебя так зовут?
Он кивнул.
– А меня Саша, – сказал я и протянул ему руку.
Он протянул в ответ копытце и словно немножко повеселел. Трудно объяснить, но мне вовсе не казалось странным, что я пожимаю не руку, а крепкое волосатое копытце. Я считал, что это вполне нормально.
Трине посмотрел туда, где скрылись Тялве и его папа, а потом, прищурившись, оглянулся в сторону поселка. Глаза его походили на два небесно-синих камешка, а брови были светлые, почти белые.
– Ты правда хочешь отыскать Господина Смерть? – спросил он. – Хоть и знаешь, что он может убить тебя?
Я надолго задумался, прежде чем ответить. Как все это будет, если я умру? Я никогда больше не увижу папу, Нинни и моих плюшевых мишек. Никогда не прокачусь у папы на плечах до песчаной косы и не увижу, как наши мокрые плавки оставляют цепочку капель-следов на дороге. Никогда больше не открою калитку в наш сад, не посижу в траве под кленами в тенистой прохладе и не буду смотреть, как ветер колышет листья, словно пускает в пляс тысячу зеленых юбочек.
Все это я могу потерять, если отправлюсь на поиски Господина Смерть.
А если я не стану его искать, если вернусь домой, то сохраню все это и потеряю лишь одно. Я думал, что уже смирился с этой потерей, но на поверку вышло иначе: я оказался не готов к ней.
– Да, хочу, – ответил я. – Хочу найти Господина Смерть.
Трине кивнул. Он прикусил губу, а потом сказал:
– Тогда я тебе помогу.
– Правда?
– Конечно. Кто-то же должен показать тебе дорогу.
Не знаю, как это случилось, но внезапно мои руки обняли его и сжали так, что кости хрустнули. Трине эти объятия удивили не меньше моего, но за ненормального он меня точно не принял. Нет, он улыбнулся так, что я увидел все его белоснежные зубы, и в глазах у него заплясали радостные искорки.
– Ну, идем? – спросил я.
– Сперва надо немножко поработать над твоим видом, – ответил он и выбрался из кустов. Я последовал за ним. Когда мы встали на ноги, он снял с себя плащ с красивой медно-красной подкладкой, вытащил несколько шипов, застрявших в ткани, а потом надел его мне на плечи. Плащ оказался тяжелее, чем я думал. Он был очень теплый. Трине застегнул пряжку на левом плече и накинул мне на голову большой широкий капюшон. Отступил на пару шагов и осмотрел меня.
