многократно, но сейчас я не хотела ему подчиняться. Я ответила: «Уйди, оставь меня, я хочу». «Нет, и еще раз нет», – ответил он мне. «Прошу тебя, я уже взрослая, я могу принимать решения». «Это ты-то можешь принимать решения, кто тебе дал такое право, кто?». Что могла ответить ему? Он всегда был моим ангелом-хранителем. Но не сейчас. «Нет, не могу, я хочу этого, уйди, уйди и немедленно, оставь меня». «Нет». «Да». «Нет». «Я приказываю оставить меня». «Нет». «Иначе я сделаю что-то, о чем ты и я будешь жалеть». Я слушала, но ответа не последовало, полная тишина, как в вакууме, где нет ни звука, только молчание. И вдруг «НЕТ!», я не выдержала и в ответ крикнула «ДА!», «Да!», «Да!». В самый последний момент я поняла, что шепчу слова вслух. Мне стало действительно страшно, но голоса я больше не слышала. Лежала как парализованная, боялась пошевелиться, подать вид, что я вообще здесь нахожусь, захотелось раствориться, растаять.
Все тело, как и душа, было скомкано. Глаза закрыты, боюсь посмотреть, а может зря я испугалась, а может… Его ладони легли мне на колени, сквозь одеяла почувствовала их тепло, мысль, насколько же они должны быть горячими тогда. Робко открыла глаза, повернула голову в его сторону и посмотрела.
Наверное, Юрка почувствовал, что я смотрю на него, поднял голову, улыбнулся, ладони взяли одеяло и слегка потянули на себя. В его взгляде чувствовала вопрос, но я не дала ему ответа, не хотела помогать.
Ткань одеяла натянулась и буквально на сантиметр соскользнула с меня. Руки дернулись, стараясь схватить его, пальцы сжались в кулаки. Рокот неминуемого. Ты смотришь, как мчится земля тебе навстречу, ты в самолете, он падает, и ты ничего не можешь поделать, только молиться. Сердце гулко ударило, на мгновение в глазах потемнело, и дышать стало невыносимо тяжело. Я смотрела на Юрку, на одеяло, что лежало на мне. Ощутила, как грудь превратилась в лед.
Он снова потянул одеяло на себя. Чувствовала сосками, как ткань соскальзывает с меня. Мучительно больно, соски застыли, превратившись в шипы. Они цеплялись за одеяло, старались его остановить. Но бесполезно.
На какой-то момент Юрка замер, он все еще ждал моего решения, но я ему его не дам. И это давало мне тихий экстаз. Он посмотрел на меня, взгляд опустился вниз, еще секунда, и одеяло соскользнуло с груди.
Я увидела ее такой наглой, такой развратно торчащей. Грудь неправильным треугольником выпирала вверх, а соски, я никогда их такими острыми еще не видела. Лицо покраснело и стало ужасно жарко, пальцы мелко задрожали. Мне стало стыдно. Соски как перезрелая черешня почернели и неестественно сжались. Острая боль коснулась их, я вздрогнула, и глаза от ужаса расширились.
Юрка нагнулся вперед, протянул руки. Еще не коснувшись меня, я почувствовала их жар. Нет, тихо шептала сама себе. Ладони всей массой легли мне на груди, я замерла. Они были настолько горячими, что обожгли меня. Я смотрела ему в глаза, хотелось увидеть его взгляд, но Юрка смотрел только на свои руки. Его пальцы разошлись веером, полностью накрыв грудь. Я ждала. Еще секунда, и его пальцы сжали ее, потом отпустили, и снова сжали и опять отпустили.
Это было впервые со мной, никто чужой
