вдруг при виде Первой леди повёл неожиданно для себя неприкрыто. И Мистер президент вместо того, как он обычно делал в такого рода случаях, – выразив удивление при виде Первой леди, посмотрел сквозь неё, – взял и неприкрыто переменился в лице. Так он в одно мгновение, из добродушного и по-своему счастливого человека, переформатировался в искривлённого гримасами недовольства человека – мол, как не приду домой уставший, но всё же с чувством выполненного долга и оттого немного счастливый, а там ты с претензиями на меня смотришь, то меня и воротит домой не идти.
И Первая леди догадывается, откуда у Мистера президента все эти мысли – с недавних пор Мистер президент пристрастился слушать чуждую ей музыку, в акустическом исполнении некоего хриплого голоса, который ещё и поёт непонятно. Но для разъяснений слов этого, судя по голосу, матёрого исполнителя, у Мистера президента есть переводчик с иносказательных слов, господин Срочняк, к которому у Первой леди тоже есть вопросы.
Но Первой леди в очередной раз не удалось стребовать с Мистера президента ответов на свои вопросы, и не потому, что она онемела в возмущении при виде этой метаморфозы в лице Мистера президента, а затем ещё пять минут не находила подходящих, но при этом цензурных слов, чтобы высказать этому подлецу и негодяю, что она о нём думает, а потому, что Мистер президент быстро сообразил, что его сейчас ждёт и быстро вспомнил о требующих его немедленного вмешательства неотложных делах. – Совсем забыл собрать совет по национальной безопасности. Есть у меня для них пару головоломок. – Заявил Мистер президент, уносясь из спальной комнаты. А вот куда он сумел добежать, то тут без особых вариантов – до столовой, где его ждал сэр Рейнджер, у которого уже всё было приготовлено, налито по бокалам и нарезано по тарелкам.
Правда пока Мистер президент находится в неведении всего того, что там, в нервном волнении, испытывает Первая леди, решившая, что сегодня она, несмотря ни на что, а добьётся ответов на все свои вопросы от своего беглого супруга. А чтобы ему было стыдно, то она не собирается приводить себя в порядок, красясь и напомаживаясь в туалетной комнате, – пусть все видят, до чего он меня довёл своим беспутным поведением и безразличием к моей судьбе, – и как есть, в одном драном халате (для чего она отрывает от него пару пуговиц и рвёт одно из гнёзд для пуговиц) покажусь на глаза перед его стилистами. Пусть они его осудят.
Правда стоило только ей припомнить этих мастеров стилистики, чья специфика работы объяснялась очень многим, то она тут же засомневалась в этом своём решении. – Они в один взгляд на меня, меня осудят и. переглянувшись между собой, так и скажут: теперь ты видишь, как я был прав насчёт всех этих леди. От них ничего путного не дождёшься. – Первую леди аж передёрнуло от этих откровений стилистов. Но это было только начало, и только один стилистов, вроде как Андре, перевёл свой взгляд с её драного халата на ничего не подозревающего Мистера президента, и взялся за
