которую успели привести. При свете дня она смотрелась неуместно в своем синем крепе. И выглядела несчастной. Я подмигнул ей, но она не заметила. – Вы пили вдвоем. Она отключилась, а вам не давал покоя Херрик. Вы решили, что он может представлять опасность, может нарушить ваши планы, и это выводило вас из себя. Тогда вы позвонили ему и попросили зайти, потому что решили, что сможете его припугнуть.
– Не валяйте дурака, – сказал я. – Отключился как раз я. Спросите эту крошку. Она вам расскажет. Лучше возьмите в соседней комнате бутылку с бренди – в ней полным-полно снотворного.
– Что за бренди? – заинтересовался Флаггерти.
Один из копов отправился в спальню и через пару секунд вернулся обратно.
– Нет там никакого бренди, – доложил он.
– Этого следовало ожидать, – сказал я, пожав плечами. – Ну так спросите же ее. Она вам расскажет.
– Незачем мне ее спрашивать! – прорычал Флаггерти. – Гостиничный коммутатор зафиксировал звонок, сделанный вами около двух часов ночи. Мы отследили звонок – на домашний номер Херрика. Через десять минут после звонка Херрик приехал в отель. Он спросил у ночного портье, в каком вы номере, и коридорный проводил его сюда. Что скажете на это?
– Очень ловко, – сказал я.
– Вы с Херриком говорили. Вы были пьяны и озлоблены. Вы ведь убийца, Кейн. Вы убиваете, не раздумывая. Вы как бешеная собака! Херрик вас не испугался, и поэтому вы застрелили его. И вы были пьяны настолько, что позабыли об этом в ту же секунду. И вот что я вам скажу. Вам не терпелось оказаться в постели с этой шалавой. Она ведь дожидалась вас в постели, верно?
Я рассмеялся ему в лицо:
– Спросите ее. Она мой свидетель. – Я взглянул на мисс Уандерли. – Слушай, детка, вчера вечером ты сказала, что ты на моей стороне. Так вот тебе возможность это доказать. Ты единственная, кто может пролить свет на это дело. Надеюсь на тебя. Я тут крепко влип. И ничего не могу поделать. Но если тебе хватит духу, ты скажешь правду и вытащишь меня. Нам классно было вместе. Нам еще может быть классно вместе. Только ты должна быть за меня. Так скажи им.
– Подождите, – сказал Киллеано, поднимаясь на ноги.
На его лице читалась смесь подозрительности и сомнительного дружелюбия. Он пытался изобразить, что, несмотря на его желание мне помочь, он понемногу убеждается, что я кругом виноват. Сыграно было недурно. Он пересек комнату и остановился перед мисс Уандерли.
– Ваше слово в суде не будет иметь особого веса. Вы тоже под подозрением. Если Кейн не убивал Херрика, тогда его убили вы. И я объясню почему. Дверь-то была заперта изнутри! Так что не лгите. Может, Кейн вам симпатичен, но правду сказать придется, поэтому ложь в вашем положении просто непозволительна.
Тут я понял, что они предусмотрели все. Если мисс Уандерли подтвердит, что я отключился, тогда они повесят убийство на нее. Им плевать – лишь бы повесить его на кого-нибудь.
– Ладно, детка, – сказал я. – Лги, если хочешь. Он прав. Они нас перехитрили.
– Ничего не буду говорить, – сказала она и расплакалась.
Вот это было как раз по части Флаггерти.
