1
Введение
Мне не нравится идея единичного субъекта; я предпочел бы ей игру в калейдоскоп; одно движение руки, и маленькие кусочки разноцветного стекла складываются в новый узор.
Однажды в доме престарелых в Коннектикуте происходило особенное событие: каждый из его подопечных выбирал себе комнатное растение, за которым нужно ухаживать, и решал, как бы ему хоть немного разукрасить свою серую будничную жизнь. Прошло полтора года, и эти люди были не только радостнее, активнее и живее группы подопечных того же учреждения, которая не принимала таких решений и не имела таких обязанностей, – выяснилось, что многие из них по-прежнему находятся в добром здравии. В группе подопечных, которые самостоятельно принимали решения и ухаживали за растениями, смертность сократилась почти вдвое. Эти поразительные результаты эксперимента подвели итог десятилетним исследованиям впечатляющей эффективности некого явления, которое я и мои коллеги в итоге назвали осознанностью, а также ее двойника – не менее сильнодействующего, но деструктивного состояния неосознанности{1}.
В отличие от экзотических «измененных состояний сознания», о которых мы немало начитаны, в осознанности и неосознанности нет ничего удивительного, но вряд ли найдется человек, который мог бы в полной мере оценить их значение и воспользоваться их эффективностью, чтобы изменить свою жизнь. Эта книга рассказывает о цене, которую платит наше сознание и тело за паразитическую неосознанность, и, что самое главное, о нашей свободе выбора, о преодолении собственной ограниченности и обостренной внимательности как полезных свойствах осознанности.
Хотя результаты этого исследования опубликованы в ряде научных статей, мне пришлось долго ждать, прежде чем я смогла предложить свои выводы более широкой аудитории. Я считаю, что социально-психологические статьи о пользе осознанности слишком ценны, чтобы пылиться в архивах. Каждый раз, когда руководитель организации или газетчик просит меня прислать ему копию этих статей, я мечтаю о несуществующей скоростной машине перевода, которая могла бы выбросить жаргонную лексику и статистику и выявить основные практические следствия из тех или иных результатов. Хотя процесс написания этой книги вовсе не был «скоростным», ее автор обобщил более пятидесяти экспериментов, а так как настоящие выводы не ограничиваются стенами лаборатории, он попытался проиллюстрировать их примерами из литературы и повседневной жизни.
В студенческие годы я впервые поняла, как опасна неосознанность. Моя бабушка жаловалась врачам, что внутри ее черепа ползает змея и причиняет головную боль. Ее образы были яркими и живописными, лишенными всякой буквальности. Так она говорила. Но молодые врачи, которые пользовали больную, придавали
Ролан Барт (1915–1980) – французский философ-постструктуралист и семиотик.
E. Langer and J. Rodin, “The Effects of Enhanced Personal Responsibility for the Aged: A Field Experiment in an Institutional Setting”, Journal of Personality and Social Psychology 34 (1976): 191–198; J. Rodin and E. Langer, “Long-term Effects of a Control-Relevant Intervention Among the Institutionalized Aged”, Journal of Personality and Social Psychology 35 (1977): 897–902.
