напавших, а встал в оборонительную стойку, ожидая, когда они поднимутся. Стойки он знал, потому что с пяти лет по настоянию отца занимался самбо, во-первых, в секции, во-вторых, дополнительно с охранниками, которые его очень любили и делились своими боевыми секретами. Но знал не только стойки, но и неплохо (юношеский первый разряд) владел самим самбо и просто приемами драки без правил – от охраны.
Он не спрашивал, что им нужно, и так ясно: унизить и ограбить. У него не было практически ничего, чем можно было поживиться, он гулять шел, а не в супермаркет. Впрочем, был небольшой складной нож, явно дорогой. Ему не было жалко ножа – мог бы и отдать, но позволить унизить себя Андрей не мог.
– Идите своей дорогой, и вам ничего не будет, – предупредил он поднимающихся ошеломленных неожиданным падением пацанов.
– Зато тебе будет! – окрысился самый крупный из троицы и вытащил кинжал из-за пояса, где скрыто под брюками висели ножны. Похожие, но дорогие висели в отцовской коллекции азиатского холодного оружия.
Андрей понял, что это не игрушка. Двое других взяли в руки палки – заранее приготовили, паразиты. Андрей тоже стал боковым зрением отыскивать палку. Умелые руки – хорошо, но против лома, пусть и деревянного, нет приёма. На самом деле есть, но количество тоже имеет значение. Палка на глаза не попадалась, а кинжал приближался, парочка с палками пыталась зайти со спины. Андрей вынужден был активно пятиться. Вдруг он споткнулся, но удерживаться от падения не стал – наоборот, сгруппировался, в падении зачерпнул в две горсти песчаной почвы, сделал кувырок назад так, что удары палками пришлись по пустому пространству и по земле. Но тот, что был с кинжалом, разгадал акробатические этюды Андрея и в три энергичных прыжка настиг его и замахнулся для удара. Андрей швырнул в лицо ему горсть песка. Тот взвыл от злости и принялся вытирать глаза. В пару движений Андрей отобрал у него кинжал, но тут подоспел удар палкой по спине, и Андрей чуть на задохнулся от неожиданной боли и внутреннего спазма. Но ноги на автомате увели его из-под следующего удара, а там и дыхание выровнялось, и боевая сноровка опять заработала. Парочка наступала в две занесенных палки, корча страшные рожи. Чувствовалось, что они его побаиваются. Это хорошо – их реакция искажена, но вряд ли от этого легче. Впрочем, они были сильны, но глупы: Андрей швырнул в их мало интеллектуальные рожицы пригоршни песка и земли, приложился палкой по звонким пустым головам и возвысился над тщедушными телами бездомных пацанов. Ему было их жаль слегка. Пацаны-то понимали, что им никогда не встать рядом с ним, потому что их миры практически не соприкасаются, разве только вот так – подкараулив в кустах. Их ненависть к нему – это война миров. И он не собирался проигрывать эту войну. Андрей вдруг ощутил прилив энергии и агрессии: они хотели унизить его, теперь он унизит их, покажет им их истинное место – в грязи у его ног с мольбой
