выдавали в ней китаянку.
Никодим нехотя оторвался от всеобщего возбуждающего обсуждения происшествия во дворе. Это был дородный мужчина неимоверной силы, высокого роста, с большими и толстыми, из-за бугрящихся мышц, руками и ногами. Двигался он медленно, также медленно говорил, зато работал без устали.
– Чего тебе, Ликин? – спросил Никодим басом, направляясь в сторону китаянки. Он относился к ней с особенной теплотой. Немалую роль в этом играло то обстоятельство, что она приняла православную веру.
– Никодзи-им! – сказала Ликин громким шепотом, вращая при этом глазами. – Дзуся умерла!
Никодим остановился, снял шапку, перекрестился и, задумчиво почесав затылок, спросил:
– Как это?! Я же с утра её видел во дворе. Здоровая была. Ну, разве што, пузатая…
– Воц! Пузацая была. Цеперь нец. Родзила мальчика. А сама умерла. Надзо похорониць её по-хрисцианки, Никодзим! Бацюшку позваць.
– Ну да, ну да… – Никодим опять почесал затылок. – Вместе с Пётром и отпоют…
В это время из открытой двери послышался плач ребёнка. Ликин вплеснула руками, ойкнула, как это делают русские женщины, и убежала вниз. Никодим посмотрел ей вслед, надел шапку, затем снял, перекрестился и, снова надев, медленно направился в сторону хозяйского дома. Доложить. Несмотря на должность обычного конюха, он ведал всеми хозяйскими делами в пределах двора губернаторского дома.
– Что тебе надобно, Никодим? – спросил генерал-лейтенант Грибский, увидев стоящего в дверях конюха со снятой шапкой в руках. Губернатор Благовещенска принимал в это время начальника полиции города. Тот докладывал, что участились случаи погрома в китайских кварталах в связи с провокациями с того берега. Есть случаи грабежа и убийств.
– Константин Николаевич, у нас во дворе двое богу приставились. Надось распорядиться насчот похорон.
– Ой, не до тебя сейчас, Никодим. Разберись сам. Видишь, что творится. А кто помер-то?
– Дык, Пётра снарядом убило, а Евдокия при родах померла.
– Да, жаль Петю, хороший был кучер. А которая Евдокия? Это та, что с сыном моим путалась? Ребёнок-то жив?!
– Жив…
– Ну, ступай, ступай! Сам разберёшься, что делать…
Губернатор повернулся к давешнему собеседнику и продолжил:
– Так вот, господин полковник, силами полиции и заинтересованными людьми из числа добровольцев организуйте выселение из города всех китайцев. Это директива господина военного министра Куропаткина.
– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! – сказал полицейский чин, щёлкнув каблуками.
– И вот ещё что… – губернатор приобнял за плечо полицейского полковника и подвёл к окну, и стал тихо говорить тому почти в ухо, касаясь пышными, почти белыми бакенбардами.
Никодим, тем временем, снова вышел во двор. В нескольких
