чтобы трахнуть. Как сделал бы любой нормальный мужик из девяностых. Мужик из девяностых… у-у-у-у! На-до-е-ло-о-о!
Вмазать и трахнуть!
С новой мазью «Вмазотрах», вы будет хотеть этого!
В любом месте, в любое время!
Да здравствуют, девяностые! Вмазаться, трахаться, корчиться в ванной и блевать на вечеринках!
– Давай, Рут! Все получиться!
– Я давать буду, если капитан Кирк с Чамберсом спустятся со своей дурацкой мыльницы и будут трахать меня. Слышите… – особенно, с ненавистью, посмотрела на Энди, который все это время ухмылялся. – Слышите вы меня! Трахать не свои дурацкие ускорители, а меня. Слы-ши-те…
С Рут не все в порядке. – сказала Хелен.
Драная хиппи! Тупая любительница Воннегута!
– Да на хрен, оглянитесь вы… кто здесь вообще в порядке! Кретины!
Не выдержала, убежала. Эрик побежал следом. Они считались парой! Пара! Импотент в поло и озабоченная трахом, несуществующим трахом, тридцати сколько-то летняя, бывшая рекламщица. Ни на что, не способная.
Рекламы больше нет. И траха больше нет. И не будет.
***
– Так, ты какой фильм хотела бы посмотреть?
– Какой… ты спрашиваешь, не потому, что время «киносеанса»?
– Нет, что ты! Я просто. В общем, Рут. Ты знаешь, что…
Лежали вдвоем в гамаке. Со стороны бухты доносилось шептание воды, убаюкивающий эффект добавлял шелест разлапистых пальм и папоротников.
Злость и раздражение ушли. Довольно быстро, как и появились.
Давно она не помнила себя такой. Как будто, трясут изнутри. Может, это все из-за механического малыша?
– «Лучший друг» мне очень нравится.
– Мадонной хотел быть?
– Нет, мне сам фильм нравится. Ну и Мадонна, конечно, тоже.
Больше всего, ее раздражало в Эрики, да и во всех остальных тоже, что он почти никогда не реагировал на издевательства. Ни на какие! Скажешь ему «засунь себе поло в жопу», а он ответит «все получится».
– Может, Руперт Эверетт?
Раз уж начала издеваться, так продолжай, не останавливайся. Стеби, стеби, стеби… – так говорил ее босс, Грязный Мэни.
Она не знала (или не помнила), но думала, что «грязным» его называли за это его излюбленное «стеби-стеби». Мэни был из породы старых рекламщиков, для него не было ничего святого. Впоследствии, оказалось, что это и есть единственно правильная позиция в жизни, причем не только для рекламщиков.
Очевидно было то, почему Грязный Мэни был еще и «мэни». За свое «стеби, стеби, стеби» он умудрялся брать деньги, причем неплохие.
Она пришла овечкой, после тупой работы в какой-то корпорации. Поначалу, разве что могла брифы заполнять. Работала секретаршей по сути, хотя по должности – помощник арт-директора.
Запомни, Рут! Клиенты – идиоты. Они не знают и никогда не узнают, чего сами хотят. – с этими словами, Мэни бросал стопку брифов в урну, переполненную бычками и смятыми алюминиевыми банками.
Урны
