ни дня без возлюбленного им Калигулы, он запретил покидать ему Капри. Таким образом, наш план относительно похода рейнских легионов на Рим во главе с нашим “сапожком” оказался расстроенным. Более того, грек мальчишка, которого я подсунул в постель Тиберию, недавно рассказал мне о подслушанном им разговоре императора со своим астрологом. Они обсуждали последний гороскоп Тиберия, и этот греченок уверял меня в том, что звезды предсказали императору скорую смерть от руки близкого человека. Зная характер Тиберия, можно быть уверенным в том, что сейчас жизнь Калигулы, а значит и наши надежды, висят на волоске. Помочь нам можешь только ты. Понтий, во имя Германика, во имя нашей дружбы сделай то, о чем я тебя прошу. Пусть твои иудеи возьмутся за оружие. Когда весть об этом достигнет Рима, в Брундизии будет сосредоточены два лучших рейнских легиона, которые Тиберий собирается отправить в Ливию. Поскольку в их лояльности император справедливо сомневается, его будет нетрудно уговорить направить эти легионы на подавление восстания. Войска сенатским указом будут переданы тебе, а приведу их из Италии в Иудею – я. Префект Египта – наш человек, большинство военных трибунов сирийских и парфянских легионов также поддержат нас. Боги нам помогут. Мы соберем все наши силы, двинемся на Капри и раздавим ядовитую гадину. Германик будет отомщен. Сенат восстановит Республику, и Рим вернет себе свободу. Время, когда ты должен будешь начать действовать, тебе назначит мой человек, которого я скоро пришлю тебе. Я дам ему твой перстень, который ты подарил мне в день нашего последнего прощания в Остии. После этого ты должен будешь всеми правдами и неправдами вызвать беспорядки в Иерусалиме. Учитывая нелюбовь иудеев и римлян, это будет нетрудно сделать. Затем, ты уедешь в Антиохию, и оттуда засыплешь сенат просьбами прислать войска для борьбы с хорошо вооруженными мятежниками. Для того чтобы Тиберий поверил, мы обеспечим его аналогичными сведениями из других источников. И тогда, уже через полтора – два месяца, мы встанем во главе непобедимого войска.
Прощай Понтий, да хранит тебя Исида.
Марцелл
Прочитав письмо, Пилат тут – же сжег его в бронзовой чаше подсвечника. К тому времени уже совсем стемнело, треск цикад наполнил тишину уснувшего города. Догоревший пепел осыпался и мелкой черной копотью разлетелся по лакированной глади стола. Зашелестели листья, и предвещавшая дождь ночная прохлада покрыла дрожью утомленное дневным зноем тело Пилата. Вино было допито, его последние капли мерцали на дне стеклянной чаши. Медленно приоткрылась дверь, вошел слуга, который доложил о прибытии посланника первосвященника. Понтий нехотя поднялся и прошел в зал для приемов.
– Да продлятся твои дни, прокуратор. Держатель Святыни Господней моими устами славит тебя и желает покоя и радости.
– Пусть здравствует твой хозяин. Да прибудет в мире душа его. Какие заботы лежат на его сердце?
– Тишина
