предложение, что ли собрался делать? – улыбаясь через силу, спросила Женя. – Ситуация чуть неподходящая, не находишь?
– Ты лекарства сегодня принимала? – серьезным тоном спросил Паша.
– Только ими и питаюсь, – взяв полотенце, ответила Женя. – Послушай, будь другом, сходи, набери воды в таз. А то мальчик напротив сказал, что сегодня снова отключат. Как его зовут, кстати?
– Понятия не имею.
– И я, – шепотом ответила она.
Они посмеялись, сбросив нависшее напряжение. Паша подтянулся ближе, поцеловал ее в губы, от чего Женя демонстративно съежилась, мол, ей это противно, но после поцеловала его в ответ.
Он вытащил стоящий под койкой металлический таз, со скрипом открыл дверь и с ненавистью стрельнул глазами в петли. Надел ботинки, смяв заднюю часть, превратив их во что-то наподобие тапочек и, шоркая ими по полу, пошел вдоль коридора в сторону умывальников.
Двери по обе стороны коридора напоминали шкатулки с секретами – никогда не знаешь, кто и откуда может внезапно вылезти наружу, почему приходилось идти в полной боевой готовности, крепко сжимая жестяные ручки таза. В этот раз все произошло без происшествий, весь путь до умывальников сопроводили лишь тройка невнятных выкриков.
Перешагнув через пустой дверной проем, из которого кто-то давным-давно вышиб дверь и потом аккуратно поставил ее рядом у стены, где она остается по сей день, как трофей, Паша оказался у умывальников. Мерзкий запах затхлой воды и пропитанных кошачьей мочой сохнувших там бабушкиных вещей, по непривычно новому и отвратному прошелся по вроде бы натренированному обонянию. Одна из раковин забрызгана рвотой и, судя по покрывшей ее сухой корочке, уже давно. Вокруг кранов и на стыках кафельных плиток мало-помалу прорастала плесень, по которой перебирали крошечными лапками тараканы всех форм и размеров.
Он стоял как вкопанный, пытаясь вспомнить, были ли заросли здесь раньше. Приблизился к небольшому сероватому островку и сковырнул его ногтем, но тут же отстранился назад, вытирая пальцы об штанину, и после поставил таз на раковину. Провернув вентиль, покрытый жирным слоем, из крана с силой начали выплевываться порции воды, а вся конструкция сотрясалась при этом так, будто она вот-вот вырвется на свободу. Через пару секунду кряхтения и шипения из загнутой трубки полилась струя воды, вдвое меньше толщины мизинца.
Таз постепенно заполнялся, Паша слушал, как наперекор журчанию воды за стеной плакала женщина, проклиная тот день, когда она впервые оказалась в этом месте. Воображение представило на её месте Женю, то, как она сидит в одиночестве в четырех стенах, измученная болью, и единственное, куда она в силах добраться, это вот эта самая комната с лужами под ногами, цветущим кафелем и повсюду развешенными воняющими вещами.
Думая об этом, Паша не заметил, как вода добралась да краев и начала переливаться за их пределы. В спешке он быстро повернул вентиль, слил немного горячей воды в раковину, чтобы не расплескать по пути обратно, и, с небольшим усилием подняв таз,
