теплятся здесь, а напротив –два печальных, два тонких плеча,
неразумною мыслью о плоти
ослепляя и горяча.
Однажды
Я позову в свой дом детей,
позволю им капризничать и плакать,
а после поведу в лесное утро,
где голос птицы ранней
войдёт мерцаньем смысла
в назревший свет.
Роса сгустится –
на листьях покрупнеют капли,
цветы откроют волю постояльцам,
согревшись, муравейник закипит,
и воспарятся запахи,
и луч в сосущей глубине
течением прозрачным
ручья растреплется,
и даже
окажется, что камень,
струе препятствующий,
жизнеречив.
Не я ли этот мир одушевляю?!
Вот поведу детей в лесное утро
и в заводи зеркальной
ответ увижу вдруг,
в улыбке различу горчинку,
в надрывном шуме города припомню
зазубрину сердцебиенья,
а может, вдруг такое угадаю,
что и себе позволю разрыдаться…
Погудки
I.Табор
Вдоль ручья широкой далью
пробежал закат босой.
По траве роса печалью,
по лицу печаль росой.
Что ли голубь голубице
не по воркованию?
Не успели полюбиться –
время расставанию.
Не расти, трава, высокой –
табор всю повытопчет.
Не бывай, любовь, глубокой –
сердце грустью вытечет.
II. Похороны
Мухи таракана
хоронили,
вшестером несли,
да уронили!
Таракан ушиб
три колена:
– Чтоб на вас на мух
да холера,
чтобы руки-ноги
отсохли!..
С перепугу мухи
подохли.
Таракан сидит,
слёзы ронит:
– Кто теперь меня
похоронит?!
III. Снежок
Навеки со мною
ты будешь, дружок,
а всё остальное –
что слёзы в снежок!
Прощаясь навеки,
её утешал
и мокрые веки
её осушал.
Вкус помню поныне
и снега, и слёз,
да в лёгком помине
себя не донёс.
Ноктюрн. Отзвуки
Распахни окно – слуховой аппарат
к горлу парка:
перепелиная – спать пора! –
перепалка
и пропитан до сумеречных высот
воздух смолкой.
Возведётся и вызвездится небосвод –
всё ли смолкнет?
Здесь оркестра, наверное, не собрать –
так,
