далее цитирую по этому изданию).
***
ВРБ:
«Очень много добрых слов скажу про актрису «Юго-Запада» заслуженную артистку России Ирину Бочоришвили. Вот она была моим крутым соавтором по костюмам во многих спектаклях. Иногда у неё выходили просто шедевральные коллекции, например, «Горячее сердце» во МХАТе. Но она, к сожалению, уже давно не работает в театре… Говорят, нет незаменимых людей… Думаю, что есть».
(«Вперёд, к Станиславскому! Опыт практической режиссуры», стр. 165).
Кто такая для меня Боча?
Прихожу в начале 1986-го в театр на Юго-Западе. Меня насильно заставила мама. Она испугалась, как бы у меня крыша не съехала в тиши библиотек. Попадаю на «Женитьбу». С той первой увиденной мной «Женитьбы» изменилась моя жизнь, моя судьба, изменилась я. Тогда, на том спектакле, я не могла оторвать глаз от двух человек на сцене: от Кочкарёва-Авилова и от Свахи-Бочи. Конечно, на сцене все были хороши, но то, что творили эти двое – это была самая суть происходящего. Знаете, мохито бывает безалкогольный, это тоже прекрасный напиток, но в настоящем должен быть ром, вот Василич с Бочей были именно этим ингредиентом.
БОЧА
Мы говорили с Бочей о Романыче в сентябре 2018-го. И мы сошлись на том, что по адресу проспект Вернадского, 125 ВРБ пробил энергетическую скважину. Попав на Юго-Запад, ты активизировал свой творческий потенциал. Ты готов был отдавать этому месту свою энергию просто так, готов был преодолевать свою физическую лень, развивать воображение, побеждать себя и свои страхи… И в принципе мы всегда это друг про друга знали, туда притягивало людей с чуть съехавшей крышей от рожденья. Сама Боча это выражает одним словом: «еб@ньки».
Для меня Боча назвала словами основной секрет обаяния ВРБ: «Он возбуждал желание творить». Наверное, это был его главный дар. К этому дару прилагалось и своё проклятие. Разбудив в человеке творца, он терял возможность с ним работать. Это повторялось из раза в раз, и это было очень трагично для него. Но он снова и снова наступал на эти грабли. Видимо, ради того драгоценного времени между началом и концом взаимопонимания, когда возможно было сотворчество.
Ирина Автандиловна Бочоришвили вспоминает о том театре на Юго-Западе, который она увидела в первый раз:
«Водевили были уморительны в своей хамоватости. Это была игра, хотелось сказать: «А можно с вами?».
Вспоминает о том театре, частью которого она уже сама была:
«Как ставили «Гамлета»? Ночью, после спектакля, Романыч собрал мужиков и сказал: «Идём пи@дить трубы, будем ставить «Гамлета». Премьера через неделю». Через неделю сыграли на публику первый акт.
Как он прослушивал в свой театр? Темперамент проверял. Заставлял читать «Наша Таня громко плачет».
Как костюмы делали? Шили платья из занавесок. На том первом этапе было неважно, в чём играть. Бедность костюмов полностью восполнялась удовольствием
