он возомнил себя непризнанным талантом в области кулинарии, насмотрелся старых мультфильмов про поваров-крыс.
– Пик – лучший повар, апельсиновый джем для поколения некст-некст-некст, – услышал бабушку искин, – земляничное варенье – прошлый век! Пик не крыса, – обиделся он, переварив сказанное, – Пик – белая мышь!
– Кресло верни, мышь белая, – пробурчал Витька.
Пик материализовал привычное чёрное кресло, но не под Витькой, а из вредности справа от стола, пришлось вставать с пола и устраиваться между кожаных подушек.
– Витенька, – бабушка Таша повертела в руках черновик самого первого сонета, написанный гусиным пером, настоящими чернилами на бумаге времён Шекспира, – может быть, ты оставишь стихосложение и попытаешься сдать зимнюю сессию досрочно?
– В сентябре, ба? – возмутился Витька. – Самое время. Могу я хоть в начале третьего семестра отдохнуть?
– Нет отдыха измученной душе? В кружок поэтов записался? – дед Карен водрузил на нос очки и принялся качать головой, разбирая рифмы. – «Драмкружок, кружок по фото, это слишком много что-то. Выбирай себе, дружок, один какой-нибудь кружок», – процитировал он древний детский стишок, насмешливо улыбнувшись. – Как хочешь, внук, но вот это вот не сонет, это отчёт по системам поддержания жизни в андроидах моей лаборатории. Сухо, чётко, нудно, но всё по делу. Ты её любишь?
– Любишь? Кого? – красивое лицо бабушки Таши порозовело. – Витя, я чего-то не знаю?
– Э… это образ прекрасной дамы, созданный для усиления сопереживания читателей лирическому герою, – пробурчал Витька, разглядывая себя в потухшем глазу искина.
Высокий, стройный, русоволосый, но с карими узкими глазами.
Мама, Мария Мамедова – единственная дочь Таши и Карена – передала сыну множество полезных способностей, кроме почти славянской внешности, умение читать мысли, например. Жаль, что эта способность была стихийной и ограничивалась теми, кто думал на английском языке.
А от папы – Ивана Петровича Затейникова – достались вот эти узкие восточные глаза и страсть разбирать любые предметы от элементарного раритетного электронного замка на даче до супернавороченных плат новенькой кухни.
«А ваши мысли, товарищ Шекспир, я бы прочитал, вот вам и… тo be, or not to be», – весело подумал Витька и заверил бабушку и деда, что сейчас позавтракает, бросит неудавшееся творчество, прочитает пяток учебников и слетает на практикум, вот честное-пречестное студенческое.
Заглянув в недоверчивые глаза бабушки Таши и деда Карена, Витька совершил то, чего не любил:
– Менделеевым клянусь, всё будет океюшки! – сказал он уверенно.
Дед и бабушка рассмеялись, и экран раиза опустел.
– Лгунишка, – сообщил нейтральным тоном Пик, подсовывая блюдо с оладьями и баночку с апельсиновым джемом. Искин уже расставил посуду на столе возле раиза. – Менделеева-то
