курили и хлебали вискарь. Вспоминали учебку, однокашников – кто кого где видел. Про общего кореша на Аполлоне не вспоминали, зато Радость, оказывается, знал о моих похождениях в долине Чобан. «Я уж думал, тебя правда подстрелили», – ржал он, глядя на официантку в средневековом стилизованном прикиде, принесшую мясо (!). Мы впились зубами в стейки из чего-то похожего на свинину, и сладострастно кусали, жевали, глотали, подкидывая в пасти овощи типа огурцов и помидоров.
У Радости было ко мне деловое предложение. Он собирал команду 5—7 хороших стрелков для прохождения нового шутера. Игра была новая, но на ней уже были большие ставки. Надо было скрытно для большинства участников игры пристрелить местного босса. Заказчики Радости обязались доставить на нужный уровень игры в нужную локацию со всем необходимым оружием и опциями. Обещали даже не просто хорошо заплатить, но и вывести оттуда живыми. Дело предстояло не простое. Не факт, что получится с первого раза. Аванс, уже полученный рыжим командиром, позволял сделать три попытки. «Дело стремное, молчаливое. Грохнуть могут легко. Платят норм. Команду почти собрал – если ты согласен, то можно считать нас укомплектованными».
Я сказал, что подумаю до завтра, и мы заказали еще виски. В голове уже шумело, когда у шеста появилась стриптизерша и заиграла соответствующая музыка. Радость сказал, что на 45-й сейчас тусует женский ансамбль и танцгруппа с Лебедя («Тебе же, Бр, лебедихи всегда нравились»). А еще обещал познакомить с интересными киношниками – «молодняк, пипец, талантливый и перспективный, могут пригодиться, ты же искусство любишь»).
Наконец, в голове стало жарко, плечи размякли, кровь кипятком ходила по жилам, в глазах весело играли эффекты опьянения – объекты вокруг меняли плотность, яркость и контрастность, появляясь и исчезая, стриптизерша казалась перед самым носом и был виден пот у нее на спине, когда она изогнулась.
В противоположную нишу за стол уселись трое бычар – таких всегда трудно разобрать, бандиты они или менты. Плоские квадратные большие морды, челюсти, плечи тоже огромные и квадратные. Уселись не как мы, откинувшись на спинки и широко раскинув руки, а сгрудились лбами к середине стола, сжав кулаки на столах перед собой. Заказали, правда, как и мы – мясо и вискарь. Я уже понимал, что будет дальше, и был этому рад. По всему было видно, что Камелот – это место, где это разрешается или по крайней мере не возбраняется. Никаких сладких парочек, интеллигенции, детей не видать. Мебель деревянная, посуда металлическая – все небьющееся.
Я глянул в глаза Радости и спросил, когда? Он мечтательно глянул на стойку бара и сказал: «Когда попросят бармена включить блатняк».
Мы смотрели на танцовщицу у шеста, старательно выветривая излишки хмеля и не обновляя его пока новыми порциями – ждали, когда нас догонят быки. Они были матерыми спринтерами, опрокидывали стаканы, как, строчили из пулемета.
