нечистая сила.
Уже тогда я умел читать движения воли другого существа. Я запомнил победоносный прием кота-защитника, это впечаталось в мою память напрочь, на уровне инстинкта. Впоследствии, встречая хищных соседей, я неоднократно успешно применял ментальный удар, более того усовершенствовал прием своего пушистого спасителя, усилил его. Учитывая мои способности, полагаю, я – единственный человек, способный на такое.
2.
Жизнь шла своим ходом.
С годами мой детский разум эволюционировал. Я смотрел, наблюдал, анализировал. В какой-то момент наивная убежденность в том, что я – рядовая единица большой людской общности, пошатнулась и, в один осенний день – исчезла, сошла на нет. Это произошло одномоментно, мгновенно. Словно некая пелена приторного дурмана спала с сознания и мне открылась истина: Антоша Костровой – не такой, как все, другой, совершенно непохожий на сородичей. Глядя на себя со стороны, я убеждался в этом ежечасно. Это сквозило во всем: в движениях, повадках, взглядах, помыслах, пристрастиях и, главное – в поведении, как дома, так и на людях, особенно со сверстниками.
Уверен, мама догадывалась о некоторой аномальности своего сына, но молчала.
Чаще всего тайна раскрывается волей случая. Так и произошло.
Меня выдал один из растительных иных, живший у нас дома. Багровое толстое тело, напоминавшее упавшее бревно, вытянутое от стены до стены, располагалось как раз поперек дверного проема моей спальни. Я знал, что легко могу пройти сквозь бестелесное существо, но каждый раз, выходя из своей комнаты, почему-то поднимал ногу, перешагивая невидимое для остальных создание. Это не могло остаться незамеченным. Однажды мама поинтересовалась: зачем я делаю так?
Я немного смутился (в те времена мальчик Антошка еще верил, что остальные тоже видят потусторонних) и выдавил:
– Мам, ну посмотри, – и показал пальчиком на тихого обитателя, – просто не хочу его беспокоить.
– Кого?
Пуза.
– Ну-ка, присядь, сынок.
Да, это был тяжелый разговор, результат которого шокировал обоих: мою мать, узнавшую вдруг невероятное о своем сыне и меня, открывшего страшный факт – остальные не видят целую половину мира.
К чести родительницы, она стоически приняла удар. Выслушав меня, мама как-то сникла и прошептала:
– Я ждала подобного, но не в такой степени.
– Ты о чем?
– Тошка, сыночек, в нашем роду это встречается, через поколение (иногда и чаще). Твоя бабушка была ведуньей, она могла исцелять, предсказывать некоторые вещи. Но ты… – она обняла меня, прижала к себе. – Пойми, пойми, милый, никто и никогда не видел их. Ты – первый. И это пугает меня.
Будучи завсегдатаем сельской библиотеки, я много времени проводил дома, читая запоем, постигая мир глазами людей. Это было восхитительно.
