дремучий лес,Три года он на воле шлялся,
Все пил и ел, чего хотел,
С какой-то девушкой связался,
Л та возьми и докажи…
«Но не долги мои сроки,
Когда из каторги приду,
И за жестокую измену
Тебе я страшно отомщу!»
Так сложена народная песня, которую, впрочем, поет не столько сам народ, сколько отщепенцы от этого народа, тюремные арестанты или бродяги, для которых этот Ланцов служит образцом героизма, но по-нашему эта песня скорей доказывает всю ненадежную бдительность тогдашней тюремной администрации и устройство дымовых труб, через которые свободно мог пролезать если не кто-нибудь из тюремного начальства, народ довольно жирный и толстомясый, то сухой, как скелет, арестант, кормленный настолько, чтобы не подохнуть с голоду.
Представший перед Ковалевым субъект тоже назвался Ланцовым и был под этим именем известен всем ворам и мошенникам, а его настоящее имя – Кузьма Прохоров – почти не было известно никому, кроме судебной администрации.
Оба вошли в кухню и уселись за стол, причем Ланцов на таком приличном расстоянии от окна, чтобы не быть замеченным со двора.
– Кого это он, управляющий этот самый, тебе рекомендовал? – спросил Кузьма.
– Своего брата. Но представить себе не можешь, какое между ними поразительное сходство! Тебе говорю! Если бы я был похож на тебя… Тьфу! Не приведи Бог.
– Походить на управляющего?
– Нет, на тебя. Бр-р-р…
Ланцов даже не поморщился. Он вынул из стола чайный стакан, налил его водкой.
– Ты на этот раз прав, – сказал он. – Приятно ли мне, в самом деле, при твоем переезде сюда быть запертым в платяной шкаф и трястись на ломовой телеге, а потом быть заключенным в этой комнате без права показать нос на улицу?
– Но что же делать, нужно терпеть до поры до времени. Сам ты знаешь, что после твоего последнего фокуса вся полиция поднята теперь на ноги. Единственное спасение твое здесь.
– Да, пожалуй, теперь эта канитель долго протянется.
– Сколько ни сколько, а все месяц пройдет. Знаешь, что мне думается, не подозревают ли меня в чем-нибудь?
– Почему ты так думаешь? – спросил Ланцов.
– Во-первых, здешняя домовая хозяйка что-то подозрительно поглядывает на мои окна и даже указала своему мужу, а во-вторых, сейчас этот управляющий, разговаривая со мной, вел себя тоже как-то, знаешь… Понять не могу, сначала разговаривал ничего себе, а потом вдруг сразу изменил тон, сухо как-то поблагодарил и сразу вышел. В общем, нужно теперь быть крайне осторожным.
– А о чем он с тобой говорил?
– Ему показалось странным, почему я, будучи один, нанимаю квартиру, а не комнату, веду ночную жизнь и так далее.
– По-моему, это верно, – сказал Ланцов. – Тебе необходимо сейчас же изменить образ жизни.
– Что же мне нужно делать?
– Распространи завтра же слух, что к тебе едет из провинции твой брат с женой и жениным братом. Роль последнего буду исполнять я.
Ковалев задумался.
– Да, –
