один поклонник: вас нельзя любить. Обнимаешь – будто в руках бьется птица.
Сегодня видела во сне хорошее, но когда проснулась, всё забыла.
Ольга любит меня, но она совсем не умеет торговаться. Выменяла чернобурку на несколько вареных картофелин. Я люблю свои меха…
Теперь мой воротник наденет чужая женщина, чтобы пойти на улицу развратничать с солдатами. Нет, солдаты – не совсем верное слово. Варвары? Басурмане? Не знаю, как их назвать. Голодные лица, зубастые рты. Клекот вместо речи. Они не поймут балет, даже если им объяснить. Впрочем, им ничего не объяснишь.
Но те, кто правит солдатами – страшнее всего. Однажды я стояла за оцеплением и видела их, выходящих из автомобилей. Эти маски на лицах, плащи, капюшоны. Да люди ли они? Под мрачной униформой может скрываться что угодно. Гигантские рыбы, рептилии или просто – темная пустота.
Хотя еще страшней думать, что невесть откуда пришедшие чужаки – такие же люди, как мы.
Они – это мы завтрашние. Или вчерашние.
Мы рано ложимся, что еще делать в такую погоду?
Ольга шепнула мне перед сном, слышала, как говорят на рынке: «Новые власти хотят открыть театр!»
Сегодня – странное происшествие!
Приходил незнакомец в дымчатых очках, закутанный в шарф. Принес кофе, сахар, коробку конфет, лимоны, консервы. Сказал, что он давний мой поклонник… Я не могла разглядеть его лица.
Надела бархатное платье, норковое манто. Ольга сварила кофе. Мы сели за стол и представляли, будто жизнь идет прежним порядком. Будто слово «балет» еще что-то значит.
Можно не думать о том, что снег больше не тает. Забыть, что на улицах режут, сажают на кол, жгут дома.
Обжигающий кофе, конфеты – было сладко и хорошо. Совсем как раньше, рассуждали о политике – но не всерьез, а что-то легкое, ни к чему не обязывающее.
Гость говорил: «У нас в России люди разделяются на две категории – на вечно „во весь голос“ протестующих и на вечно покорно молчащих. И то и другое одинаково бесцельно, так как при этом у нас совершенно отсутствует третья категория – людей что-либо „делающих"».
Эти рассуждения о всеобщей праздности звучали так очаровательно старомодно. Сейчас ведь все что-то делают. Вернее, делают всего два дела – одни убивают, другие отчаянно пытаются не умереть.
Я говорила откровенно. Спрашивала о басурманах – кто они, откуда пришли? С неба, из-под земли? Как это связано с катастрофой? Что будет с нами, если зима продлится еще один год? Неужели на юге, в тропиках, на экваторе тоже зима и теплые моря покрыты льдом?
«Мадам, я надеюсь на лучшее. Человечество найдет способ спасения. В отличие от динозавров люди – весьма живучие существа».
Он пробыл не больше часа, стал прощаться. Перед тем как поцеловать мне руку, снял очки.
Басурманские глаза! Сплошь чернота, без радужки и белков. Я застыла от ужаса.
Слишком поздно поняла, он – один из них.
Говорят, они никогда не видели солнца.
Нижинский,
