было с явным намеком на некие обстоятельства, знакомые тут всем. Компания хохотнула.
– И вы забыли, что стажеры рано или поздно становятся полными астрогаторами. Это он сейчас как бы ниже вас. Или судьбу насмешников над Гюннаром напомнить?
– Так то Гюннар! – попытался кто-то возразить.
– А этот тоже не дурак, если предпочли его, а не Дьюка или того фраера с «Тюльпана».
Аргумент был весомый. Самые наглые смутились.
– Короче, придурки: прекратили издеваться друг над другом. Мы сюда жрать пришли, или чего? – оборвал седовласый дальнейшие словоизвержения рядового и младшего командного состава.
И после этого демонстративно сел рядом с Брисом.
Обед прошел, в целом, спокойно.
Когда уже покинули кают-компанию, Брис, заметив, что в коридоре больше никого нет, сдержанно поблагодарил старого космонавта.
– Ничего, парень! Дело житейское. Не ты первый через новичковые тернии продираешься. Но и ты не подведи. Если что…
– Конечно, господин… – запнулся Брис.
– Шон. Зови меня просто Шон, – хлопнув Бриса по плечу ответил седовласый. – Я тут главный специалист по генераторам.
– Да, господин Шон.
– Сочтемся… Когда-нибудь… Если случай будет. Бывай, брат! – сказал наладчик и зашагал в сторону кольцевого коридора.
Брис проводил его взглядом, посмотрел на часы и заторопился в сторону астрогаторской. Как-то не так, как ожидалось, складывались дела на корабле. Гораздо хуже самых скверных описаний, что он слышал. Возможно, те, кто описывал нравы в торговом флоте, несколько приукрашивали действительность. Осознание этого вызывало болезненное ощущение пронзительного одиночества. Как у выгнанной хозяином собаки на холодном осеннем ветру.
Это, конечно, хорошо, что в экипаже оказался хоть один, проявивший порядочность. Но, в общем, команда производила скверное впечатление. В этом человеческом паучатнике, мотающемся от звезды к звезде, конфликты, похоже, случались нередко, а это опасно.
Вот только после подписания временного контракта и выхода в гипер иной дороги, кроме как вперед через все опасности космоса, не оставалось.
Как и ожидалось, проблемы начались на третьей неделе полета. Уже позади осталось пять контрольных выходов в обычное пространство. Все работало на борту как надо, без сбоев. Корабль тоже шел туда, куда надо. И каждый раз, когда он выныривал из гипера, угольно-черная тьма по курсу звездолета все больше и больше расползалась вширь, заслоняя звезды, закрывая собой раскинувшие радужные щупальца эмиссионные газопылевые туманности.
Вообще, «Угольный мешок» слыл местом не просто темным, но и крайне мерзким для навигации. Что-то здесь было не так. Что-то нарушало обычную картину гиперпространства, располагая по пути внутрь «Мешка» все больше и больше каверз. И далеко не все каверзы, встречавшиеся на пути звездолетов,
