восьми лет. Из деревни в шестьдесят дворов призвали двадцать шесть мужиков. Половина крестьянских хозяйств осталась без кормильцев. Призвали мужиков самого работоспособного возраста. Мужики ушли воевать, не понимая, зачем и для кого нужна эта война и зачем они должны это делать. Шла уборка урожая, и для крестьянина это было важнее всех войн. Они не могли и представить, как долго она будет длиться: 1554 дня, число мобилизованных превысит 70 миллионов человек и каждый десятый будет убит.
Не пощадили и семью Никитиных. Единственного кормильца забрали. В последние дни Василий старался как можно больше по хозяйству дел переделать.
– Сходил бы, Васенька, в церковь, покаялся бы, отец Святослав грехи бы отпустил. Ведь на войну идешь, – в очередной раз завела разговор жена.
– Нет, Анисьюшка, – в тон ей отвечал Василий, – не пойду и каяться не буду. Каяться надо только перед самим собой. Живу по совести и не нуждаюсь в покаянии.
Не стала Анисья перечить. Молча перекрестила, когда он спиной повернулся, чтобы шагнуть за родной порог.
По Луговской не проносились эскадроны с пташками наголо, до них не долетали выстрелы. Но когда в деревне почти половина хозяйств осталась без хозяина, то значит, осиротели эти избы. Да, Бог все дает на время – и даже жизнь. Но о плохом старались не думать, надеялись, каждая семья надеялась, что их муж или отец обязательно вернется. Мир сотрясался, а у жителей Луговской происходили свои события: у Столбовых Макара и Прасковьи родился сын Николай, Тихон Мартюшев и Степанида Монахова сыграли свадьбу, умерла Ульяна Портнова.
Тяжелое выдалось время. Туго приходилось и солдатке Анисье Никитиной без мужа. Чтобы засеять хотя бы часть надела, пошла батрачить за лошадь и инвентарь. Чтобы прокормиться, нанималась к зажиточным хозяевам. Помогали соседи да крестный Василисы, кузнец Наум Мартюшев. Да у них своих забот полон рот.
Нет, не так Анисья и Василий жизнь свою представляли. Мечтали вырастить дочь, отдать за хорошего человека, внуков нянчить, но вмешались злые силы, и все пошло наперекосяк. Как она будет без мужа, ведь в крестьянском хозяйстве мужик главная опора, на нем все держится. Как пахать, сажать, косить, молотить? Нет у них таких сил. Не пойдут ли они по миру? В голове Анисьи мысли бежали о ненадежности счастья. Блеснет, как молния, и нет его. Тяжело было на душе Анисьи, но главное сейчас – не отчаиваться, не показывать дочери, что мир для нее рухнул. Чтобы не чувствовала она себя сиротой при живой матери. Теперь лишь бы подольше на этом свете задержаться, чтобы дитя на ноги поставить. Хотя Василиса уже не дитя. Летом тринадцать лет исполнилось. Но чем дольше Василиса с матерью останется, тем легче будет. Чтобы не пришлось ей горе мыкать у чужих людей.
Жалела, что дочь неграмотная, если бы грамоту освоила, может быть, в жизни легче было бы. Но видела, что у неграмотной девочки, практически не покидавшей своей деревни, откуда-то взялись душевная гармония, доброта, сочувствие к
