все ли хотели Его смерти? – услышал вопрос юноша.
И опередил Клеопу.
– Нет, не все! – горячо воскликнул он. – Не весь народ иудейский повинен в смерти Учителя! Народ, скорее, уповал на Него, но толпа подученных и озлобленных поддержала первосвященников, добилась этой казни!
– Пилат пошёл у них на поводу, – согласился Клеопа, – не спас Его. А мы надеялись на Учителя как на Мессию-Царя. На Его справедливость, на Его слово! Что крепко оно…
– Уже третий день ныне, – разочарованно сказал юноша. – И этот день кончается. Он обещал вернуться, обещал нам, что на третий день воскреснет!
Алая полоса заката, что кровью пролегла над весенней землей Иудеи, её холмами, равнинами и деревьями, угасала. Близилась ночь…
– О, несмышлёные и медлительные сердцем, – Его голос коснулся самых глубин сердца юноши. – Слабые волей! Неужели так трудно поверить тому, что предсказывали пророки? Вспомните же! Разве не так надлежало пострадать вашему Учителю и войти в славу Свою?
Юноша не мог понять, то ли Путник обращается к ним, то ли к самому себе и звёздам. Он говорил – и говорил долго. И голос Его звучал над каменистой дорогой, по которой они шли, и уходил дальше, так казалось юноше, к рощам и холмам Иудеи, и далее во все стороны света: к Мёртвому морю и Средиземному, к Галилейскому озеру и Ливанским горам. Оказавшись мудрым и знающим все тайны, Он напомнил им историю патриархов и пророков, до прихода их Учителя. И объяснил, что иначе и быть не могло! Что всё случилось так, как и должно было случиться!..
Два товарища слушали Его, не проронив ни слова. И никто из них не задумался о том: как такое могло быть, что Путник ничего не знал о трагедии в Иерусалиме, но всё знал об их Учителе и Его месте на этой земле? Они только слушали Его голос и радовались сердцем. И ничего им больше было не надо.
А тем временем они приблизились к тому селению, в которое шли.
– Куда тебе идти – уже ночь, – сказал оттаявший сердцем и умиротворённый Клеопа. – В Эммаусе живут мои родные. Будет добрый ужин, сделай милость – останься.
– Да, останься с нами! – вдруг попросил юноша – он и не смел предложить такое сам.
Но и впрямь, уже давно стемнело, и теперь одна рубиновая полоса освещала далёкий неровный горизонт.
– Мы продолжим нашу беседу у очага, – вторил Клеопа.
– Нам так хорошо слушать Тебя, – неожиданно признался юноша. – Останься…
Позже рассказывая об этом, он скажет, как, сам того не осознавая, рукой коснулся руки Путника. И как посмотрел в Его глаза. Пронзительные, светлые даже сейчас, ночью, и абсолютно спокойные. И как на мгновение осёкся, увидев в них весь мир…
– Пусть будет по-вашему, – услышали они в ответ, – я останусь с вами.
…И вот уже они возлежали у огня, ожидая трапезы. Хозяева положили перед ними хлеб. И тогда Путник взял этот хлеб, благословил его, преломил и подал
