портреты: их страшные окровавленные губы, их резцы, в которых еще сохранились остатки живой советской плоти, их выпученные, окровавленные глаза, их дышащие ненасытные ноздри. Этих людей было множество, и все они достойны того, чтобы их поместить в огромные банки с формалином и выставить в кунсткамере. Животовская графика и есть та кунсткамера, куда он заключил этих кишечнополостных, хвостатых, драконовидных существ, которые на протяжении множества лет терзали нашу Родину.
Эта схватка, которая казалась вначале безнадежной, принесла свои плоды. Эти чудища стали постепенно отступать. Они отступали туда, откуда вышли – в русскую преисподнюю. И Животов неутомимо преследовал их, продолжал загонять в их подземелья. И эти его колоссальные усилия делают его человеком эпическим и героическим.
Животов – это богатырь современной русской культуры, современной русской живописи. И вряд ли кого-нибудь можно поставить с ним рядом, из тех очень возвышенных и прекрасных русских художников, которые вдруг обомлели перед картиной этого чудовищного разорения. И чтобы спастись, либо совсем замкнулись в своих мастерских, либо продолжали в это страшное, грозное время писать натюрморты, холмики с удаленными церквушками или идиллические пейзажи.
Животов писал баррикады 93-го года. Животов писал кошмарный конец Красной Империи в августе 91-го. Животов писал две чудовищные Чеченские войны. Животов писал все сражения, которые разгорались на Кавказе или в Приднестровье. В его работах восхитительные лица героев – наших современников. Животов писал портреты Квачкова и Макашова. Животов писал портреты Караджича и Милошевича. И Животов неутомимо, с какой-то угрюмой жестокостью писал главных чудовищ нашего времени – Горбачева и Ельцина, которые утратили в его работах человеческий образ и человеческое значение, и превратились в символы огромной русской и вселенской беды.
Животов – художник, прикованный к своей работе. Животов – жрец, который хранит священный огонь Советской эры, русской красоты и величия. Животов работает здесь, на земле, в мастерской. Но такое ощущение, что главные работы и схватки, которые потом выливаются в его изображения, происходят на небесах. Там идет сражение духов света и духов тьмы, там идет вековечный и нескончаемый бой рая и ада. И осколки этой битвы, брызги, крики, вопли, слезы и проливавшаяся там, на небесах, кровь, падает на мольберт Геннадия Васильевича Животова и застывает в его произведениях, в его рисунках.
Главное, что движет Животовым, – это идея Победы. Конечно, и идея Победы 1945 года, которая стала воплощением всей Советской эры, и идея Победы, которая ждет нас впереди, которая неизбежно наступит, – Великой Русской Победы. Глядя на работы Животова, видишь, что Победа эта уже наступила. Он знает о ней больше, чем каждый из нас. Он знает, что она есть, он знает, что Победа воссияла своей лучезарной звездой, звездой пленительного счастья, и он улавливает эти лучи, эту звезду из сумерек будущего.
Животов
