в центре Земли находится, например, ад? В рамках той, прошлой системы сейчас на кухне должно быть минус двести семьдесят три градуса по Цельсию.
– Мы с тобой как будто местами поменялись, дружище! – хлопнул я его по плечу. – Ты говоришь то, что всегда говорил я. А мне приходится произносить твои реплики. У этого всего должно быть логическое объяснение. И оно есть! Точно!
– Но, возможно, не в границах той логики, которой мы пользовались до сих пор, – невесело усмехнулся он. – Знаешь, что меня в этом всем немного настораживает? В неврах этих всех. Андрофагах. В скифах. То, что мне кажется, будто я про это где-то читал. Раньше. Словно это что-то знакомое. Ты не помнишь такого? Ты же у нас больше книжек прочитал?
Я задумался. В голове Тацит танцевал брейк-данс с Иосифом Флавием, почему-то в декорациях голливудского фильма «Троя» (Брэд Питт в роли Ахиллеса вспоминался особенно выпукло). Взвесив все, я ответил:
– Знаешь, чем больше книг ты читаешь, тем меньше помнишь какую-то конкретную. Особенно если не заглядывал в нее десятилетиями. А таких, однажды пролистанных, большинство. Когда я первый раз напоролся на упоминание невра в газете, было ощущение узнавания. Но сейчас ассоциируются они разве что с последними новостями нашего мира.
– Вот и у меня то же самое! Но что-то свербит вот тут. – Он ткнул пальцем себе в лоб.
Рейтан рассыпал по кружкам последние крохи кофе, добавил сахара и залил кипятком. «Кофе по-польски» блеснул жирноватой пенкой. Немец взял свою кружку так, будто в ней был налит коньяк, и торжественно произнес:
– У меня есть тост. Я хочу выпить за человека бездействующего. Продукт нашей эпохи. Которая закончилась и сейчас ожидает, когда закончимся и мы. В эпохи античности, темных веков, Ренессанса и Нового времени люди, столкнувшись с проблемой, что-то делали. Стимул – реакция, черт его побери! Потом появились Google и Instagram. Первый приучил нас гуглить, второй – селфить. К этим двум базовым реакциями и свелось взаимодействие человечества с окружающим миром в то время, когда мы не залипали. Потому что чем дальше, тем меньше мы с этим окружающим миром взаимодействовали. Потому что втыкали. Висли. Пялились.
В Минске было шесть ТЭЦ! Шесть, черт возьми! Половина из них спроектированы так, чтобы работать на угле и мазуте. Что делал человек бездействующий, когда встали газовые турбины? Он попробовал загуглить, но у него не получилось, потому что Интернет закончился вместе с электричеством. Потом он сделал селфи, потому что яблочники еще работали. А когда выяснилось, что Instagram не откроется больше никогда, человек бездействующий всю свою энергию направил на разграбление того ценного, что можно было найти на ТЭЦ. На насилие и войну. На воровство в гипермаркетах. На драки за теплую одежду. А когда установилась новая средневековая недогосударственность, уже не было ни следа инфраструктуры, которую можно было бы восстановить. Да и как? Все технологии оказались завязаны на то же электричество! А произвести новые человек бездействующий не может. Google разучил! Ну и по заслугам
