и они дали довольно много концертов. То есть он мог много чего предложить. Он хорошо пел и хорошо играл на басу. Песни умел писать. И, что, наверное, самое важное – Джин был сконцентрирован.
К тому моменту я понял одну вещь: талант, как и все остальное – это точка старта. Имеет значение только то, что ты с ним сделал. Я прекрасно понимал, что я не самый талантливый гитарист, певец или автор песен, но я все это умел, и у меня было законченное представление о том, что делать, чтобы добиться успеха, и в представление это включалась работа, работа и еще раз работа.
Джин писал много очень странных песен. Может быть потому, что он родился в другой стране? Я не знал. Но вот одна песня у него называлась «Стэнли-попугай», а другая – «Мой дядя – это плот». А одна так вообще: «Моя мать – самая красивая женщина на земле».
Ну, знаете, странновато это как-то.
И тем не менее чем больше мы играли, тем лучше получалось. Наши с Джином музыкальные вкусы совпадали, и голоса наши отлично сочетались. Я решил с ним работать. Я теперь видел гораздо более крупную картинку, и, несмотря на некоторые особенности характера Джина – у него, единственного ребенка в семье, не очень было развито чувство командного игрока, мы оба были достаточно умны для того, чтобы придумать, как выехать на амбициях. И, в конце концов, убивать дракона легче с помощником.
По мере того как мы репетировали вместе, к нам пришел Стив Коронел – так мы понемногу стали превращаться в настоящую группу.
В июне 1970-го я получил аттестат Средней школы музыки и искусства. По оценкам ниже меня располагалась всего пара десятков человек, а учеников в классе было очень много. Вообще-то меня приятно удивил сам факт, что я получил диплом, учитывая, что я почти все время прогуливал.
Окончание школы – не благословение в чистом виде. Радостно, что школа позади, но я до жути боялся армии. Война во Вьетнаме шла полным ходом, и менее всего мне хотелось бы туда попасть. Вьетнам мне был «нужен» так же, как кислота.
За годы все нарастающего страха я собрал кучу справок о своих разных проблемах со здоровьем – спина болит и так далее, с подобным к врачам ходил. И однажды я отправился с повесткой на Уайтхолл-стрит в Нижнем Манхэттене. Они быстренько проглядели мои документы и тут же признали меня негодным к службе. То есть все эти годы я боялся Вьетнама совершенно зря. Дома я рассказал эту прекрасную новость родителям, а они так ошарашенно переглянулись и спросили:
– А ты что, не знал, что ты негоден к службе?
– Почему это? – спросил я.
– Ты же глухой на одно ухо.
Оба-на.
Мне, совершенно обалдевшему от такого, припомнились все моменты, когда я, учась в старших классах, поднимал вопрос с призывом в армию. Каждый мужчина, у которого приближается призывной возраст, в курсе, что его ждет. И много раз я рассказывал родителям о своих страхах. И конкретно от этого страха они могли меня легко избавить, если б просто сообщили, что я негоден к армии.
– Чего
