и инфекция выйдет…” Мы почему-то сразу понимаем, откуда эта инфекция. Отто недавно, когда она себя почувствовала нездоровой, впрыснул ей препарат пропила – пропиле… пропиленовую кислоту… триметиламин (формулу его я вижу ясно перед глазами)… Такой инъекции нельзя делать легкомысленно… По всей вероятности, и шприц был не совсем чист».
Само сновидение занимает чуть меньше книжной страницы. Зато анализ его Фрейдом в «Толковании сновидений» составляет девять страниц. Имеются еще дополнительные комментарии, следующие сразу же за анализом, а также разбросанные по разным местам текста книги. Само по себе это говорит о многом, как, впрочем, и то, что данное сновидение является фактически первым, с разбора которого начинает Фрейд при рассмотрении метода толкования сновидений.
Как говорил Фрейд, сновидение – королевская дорога к познанию бессознательного. Сновидение Фрейда об инъекции Ирме – путь к его собственному бессознательному.
Однако осуществленный Фрейдом разбор собственного сновидения свидетельствует о том, что раскрытие его подлинного смысла и выявление исконного бессознательного – задача крайне трудная для любого исследователя, тем более автора сновидения.
Фрейд дал свою интерпретацию многим деталям, обнаруженным в сновидении об инъекции Ирме. Однако за кадром осмысления остались его внутренние сшибки и мучительные переживания, связанные с одним эпизодом, имеющим непосредственное отношение к его дружбе с Вильгельмом Флиссом.
Дело в том, что за пять месяцев до того, как Фрейду приснилось сновидение об инъекции Ирме, Флисс оперировал пациентку (Эмма Экштейн), которая проходила курс лечения у его друга. Фрейд отослал свою пациентку к Флиссу, выдвинувшему теорию о связи менструации с носом, и тот сделал операцию на одной из носовых раковин женщины.
Несколько дней спустя после завершения операции, когда она была уже в Вене, у пациентки началось кровотечение, и обследовавший ее хирург обнаружил, что Флисс оставил в ране около полуметра марли. Фрейд был свидетелем обнаружения этой «врачебной ошибки» и того, что его пациентка чуть не умерла по вине Флисса.
Разумеется, Фрейд не мог не переживать по этому поводу. Его переживания были обусловлены не только возможной смертью его пациентки (говорят, что во время извлечения забытой марли из раны он потерял сознание), но и сомнениями в компетентности Флисса или досадой на его небрежность.
Не исключено, что, наряду с другими (беременность жены, тревога по поводу возможных соматических истоков заболевания, желание быть невиновным в состоянии Ирмы), переживания Фрейда в связи с последствиями сделанной Флиссом операции Эмме Экштейн нашли свое отражение в сновидении об инъекции Ирме. Но Фрейд не упомянул о них при толковании данного сновидения, хотя признавался в том, что в его анализе есть пропуски.
Как бы там ни было, но сон об инъекции Ирме и соответствующее толкование его воспринимались
