грубо спросил его:
– Это ты Абдулла или его отпрыск?
Еще вчера юноша радовался бы любому покупателю и втихаря от отца содрал бы с него лишний гривенник. Он чувствовал интерес к торговле, сказалась отцовская страсть! Но этот странный покупатель вызывал в нём чувство тревоги, и он не знал, как выпроводить его из лавки.
Но пугавший юношу мужчина вскоре ушёл. Парень вздохнул с облегчением. Отец с гостем позвали его и долго расспрашивали, что это был за человек, как одет и почему столько времени топтался в лавке. И юноша понял, что отец и гость, приехавший издалека, тоже пребывали во власти страха.
Абдулла приказал сыну закрыть лавку и послал его бродить вокруг, чтобы при надобности дать знак об опасности.
Осунувшееся побледневшее лицо Абдуллы не понравилось Ибрагиму. Он тихо спросил:
– Опасаешься властей?
– Опасаюсь, – мрачно кивнул Абдулла, кидая в рот крохотный шарик опия. – Оренбург не Хива или Бухара. Здесь другие законы!
Он провёл по лицу кончиками пальцев, как бы творя про себя молитву.
– Я не столько боюсь властей, сколько казаков, – продолжил он. – Эти бестии, если что прознают, не будут допытываться, что и как. Они разнесут в пух и прах мою лавку, а всю мою семью и меня в том числе изрубят в куски!
– Моя цена – пять монет за голову, – заторопился Ибрагим. – Или я загружу верблюдов солью. Пусть прибыль будет меньше, зато голова целее.
Узкое лицо Абдуллы побледнело.
– Помилосердствуйте, уважаемый Ибрагим! – позабыв об осторожности, воскликнул он. – Шкура бабара и то дороже стоит?
– Больше дать не могу, – заюлил гость. – Раньше я без опаски вёл рабов до Хивы, а что сейчас? Теперь придётся много платить воинам хана Нурали за беспрепятственный проезд. А это встанет в немалую копеечку!
– Но сабарманы не согласятся продавать пленников за такую мизерную цену? – возмутился Абдулла, сверкая глазами.
– А тебе какое до них дело? – улыбнулся гость. – Я понимаю, что и ты потеряешь некоторую долю своей выгоды, но не потеряешь всего! Ты передай по цепочке всем главарям мою цену. И если они согласятся, то я вывожу свой караван без мешков с солью!
В это время дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалились трое незнакомцев весьма свирепого вида. Они замерли в проходе, а тот, который ворвался первым, с нахальной ухмылкой сообщил:
– Албасты будет согласен продать пленников по десять золотых за голову! А если вас не устроит такая цена, уважаемый купец, то велено было передать, что ваш караван никогда не доползёт до Хивы… Если вообще когда-нибудь выйдет из Оренбурга!
По пятам за Нагой и приставленных к нему двух разбойников по базару двигался человек. Стараясь оставаться незамеченным, он не упускал его из виду. Нага шагал между торговых рядов. Человек за ним. Нага шагал между стогов выставленного на продажу сена, а человек пробирался рядом, прикрываясь ничего не подозревающими
