style="font-size:15px;"> – Вставай, – доносится уже из-за предела досягаемости. – Дважды говорить не стану.
Наблюдающий за беспределом вздыхает и касается ладонью стекла. Кажется, он тоже старается не думать и не смотреть на эти картины, вот только ему проще: он здоров. Лица не видно из-за тени, но оно обращено к телу, корчащемуся от приступа. Да, Он чувствовал, как смотрели на него. Смотрели и призывали успокоиться, чтобы казаться нормальным, здоровым. Призывали притихнуть, а если прикажут – подчиняться.
Прежде больному велели только пить бесполезные лекарства, а как вести себя в подобных ситуациях не объяснили.
– Мне нужен этот телепат. Но, что важнее, он нужен твоему господину, – отчеканил силуэт за стеклом. В следующее мгновение к нему присоединился второй, принося ненависть и раздражение.
Откуда-то из коридора доносились горькие всхлипы, что резали терпение всем, вот только каждому по-разному.
– Он младше, поэтому ещё обучаем. При этом стабильнее и способен к самообладанию.
Второму силуэту захотелось выстрелить в первого, но то был импульс, а не намерение. Стекло отъехало в сторону, оказавшись дверью, а не окном. Сквозняк ворвался с новой силой, а следом за ним и дуло пистолета.
– Решать, конечно, тебе, но этот точно будет тебя слушаться.
Колебания, раздражение, сомнения, беглый взгляд на непричастное лицо компаньона, словно бы того и не заботила судьба телепата.
– Что? Нет, я не настаиваю, – развёл руками мужчина с тёплым оттенком кожи, что хорошо оттенялся серым костюмом.
– На колени, – приказал второй незнакомец, возвращая внимание к маленькому притихшему сознанию.
Слишком много информации для одного неокрепшего разума. И всё устремилось в него, в самую его сердцевину: взгляды, эмоции, намерения и уверенное дуло пистолета. Но Он был ещё жив, а всё живое неизменно стремилось к свету, теплу и движению. Всё, что не умерло и не сошло с ума, всегда и во всём тянулось к жизни.
Непостоянное «завтра» всегда запаздывало, когда обещало явиться чем-то хорошим и долгожданным, зато, когда грозилось изничтожить остатки надежды и гордости, наступало мгновенно. Закономерности, отмеченные менталистом по жизни, отдавали беспросветным свинством и раздражали. Но пока он только и мог, что напускать безучастный вид и не усугублять всеобщее уныние.
Утро началось тихо, без шуток и разговоров. Единственная выходка – записка, прикреплённая на спинку кресла, в котором обычно читал Грэг. «Предатель сидит здесь!» Сотворил сей шедевр либо Флайерс, либо Рин, но пока никто не сознался. Грэгори же, вернувшись со смены, посмотрел на новшество с флегматичностью и не попытался уничтожить свидетельство своего позора. Он ни с кем не поздоровался, впрочем, как и все присутствующие с ним. За завтраком не было Свана и Фора. Первый уже зевал в кресле перед камерами, второй предпочёл на глаза не попадаться. Вчера Гейб заставил его пойти к Алену, и телепат показал явную неспособность
