style="font-size:15px;"> От великой любви к своей жене, к своему сыну, он готов был приласкать любую женщину, напоминающую ему его Ирину, любого ребенка, похожего на его Витьку. Но что бы сказала сейчас Ира, увидев его рядом с Надей?
Их маршрут был не им выбран и не им предопределен. Он ничего не мог изменить, не мог поступать иначе, чем поступал. И все-таки было что-то в этой ночевке, что-то прекрасное и… предосудительное.
Он с удивлением думал о том, как переменчива судьба человека. Еще десять – двенадцать дней назад они были посторонними людьми, а тут, вот этот неожиданный вечер у костра, разноцветные мешочки-скатерки, медведи… И Надя… В брезентовом чехле не так мягко и тепло как в спальнике, но она уже спит, забыв и усталость, и медведей. Спит, доверчиво прижавшись к нему. Он чувствует ее тепло, ее дыхание… Семья не монастырь, в этом Викентий Петрович прав, и что человек может искать у другого человека частицу чего-то ему необходимого, тоже правильно. Но должна же быть какая-то мера всему, какая-то граница? Должна! А какая? Как определить, где это частица, а где уже много?..
Костер потрескивал, отбрасывая по сторонам отблески света и излучая тепло до тех пор, пока дрова не прогорели. Тогда огонь загас, но не сразу. То там, то здесь еще пробивались последние язычки пламени. Наконец, осталась только груда раскаленных углей, медленно подергивающихся серым пеплом.
А Илья все еще лежал и думал. И чем ближе и доверчивей прижималась к нему во сне Надя, тем беспокойней становилось у него на душе…
6
В долине совсем стемнело, когда они по раскисшей от дождя тропе вышли к лагерю. На берегу реки горел яркий сигнальный костер. Удивительное дело! Когда они подъезжали к месту на машине и деревушка и лагерь показались Наде затерянными в глуши, стоящими на краю света. А теперь, когда они вышли к нему со стороны гор, лагерь казался ей чуть ли не центром культурного мира.
Солдатов передал Наде радиограмму – Люся поздравляла ее с днем рождения!
Илья ушел докладывать Викентию Петровичу о их возвращении и Надя поделилась своей новостью с Машенькой.
– Ты знаешь! У меня сегодня день рождения, а я и позабыла. Такой маршрут был интересный, такой маршрут…
С днем Рождения!
– Да? Поздравляю! – невпопад и даже, как показалось Наде, равнодушно сказала Машенька. Она смотрела в сторону палатки Викентия Петровича, откуда шел Илья.
Повариха Шура налила две миски ухи. Надя ела терпеливо. Ей хотелось поскорее рассказать всем и о том как они ходили с Ильей, и о медведях, и о том, что ей сегодня исполнилось двадцать лет, но в лагере уход в маршрут и возвращение из него считались обычным явлением. Илья ел не спеша, Шура подливала ему добавки, а Машенька не давала поесть спокойно, теребила, расспрашивала о всяких пустяках. Вошел Викентий Петрович, поздоровался с Надей и ушел обратно к себе в палатку. Он и Машенька не смотрели друг на друга.
Что-то произошло между ними, но что? В это они никого не собирались посвящать.
