с того? – возмутился Илья. – Если война обезлюдела деревню, если она разрушила многие семьи, то это еще не значит, что ни любви, ни крепкой семьи не существует и, самое главное, что за них не надо бороться.
– И боритесь, кто вам не велит? – иронически спокойно спросил Викентий Петрович и Илья сразу осекся.
– В самом деле, – подумал он, – что это я раскипятился. В глубине души он был убежден в своей правоте и злился на себя лишь за то, что не мог так же хорошо ответить Викентию Петровичу.
Его неожиданно поддержала Маша.
– Илья прав, – сказала она. – Нет в жизни опоры про-чнее и надежнее, чем хорошая семья.
Викентий Петрович улыбнулся, словно читал в ее мыслях.
– Вы всегда соглашаетесь с Ильей, но со мной вам интересней, – сказал он.
– Вы больше знаете, – согласилась Машенька, – но это не значит, что вы всегда правы.
Они замолчали, прислушиваясь к голосам за палаткой. Девчата шли мимо лагеря, явно вызывая ребят. Теперь можно было разобрать слова песен. Молодой задорный голос на высокой ноте запевал:
Изменяешь, ну и пусть,
Я измены не боюсь,
Я не в первого влюбляюсь,
Не с последним расстаюсь.
Второй голос, мягкий и ласковый, отвечал, как бы жалуясь:
Говорил мне Ванечка:
«Расти, расти Манечка».
Я росла, старалася,
Ванюше не досталася.
От палаток навстречу девичьим голосам заиграла, развернулась гармошка. Вот они сошлись вместе, вот на минуту смолкли и те и другие, и уже пошли дальше, вместе, рука об руку музыка и песня. Теперь высокий голос, как бы найдя кому открыть свою душу, жаловался:
Это что за председатель?
Это что за сельсовет?
Сколько раз мы заявляли —
Ухажеров у нас нет!
А второй голос предлагал:
Мои щечки, что листочки,
Глазки, что смородинки.
Давай, милый, погуляем,
Пока мы молоденьки.
Голоса удалялись, становились неразличимыми и только гармошка продолжала звучать весело и переливчато.
Надю удивляла простота, с которой экспедиционные рабочие уходили в деревню. Они только что приехали и никого здесь не знали, а шли с непринужденностью, какой не было у Нади даже в хорошо знакомой ей компании.
– Хорошо Солдатов играет, – словно вздохнув, сказала Маша. – Странная деревня, – задумчиво добавила она. – Одни девчата, ребят почти совсем не видно.
– Откуда же им взяться? – отозвался Илья. – Кого война повыбила, кто в город ушел.
Надя не согласилась с ним.
– Есть же деревни, где много мужчин. А война и их не миновала.
– Но ведь такие деревни есть, – заметил Викентий Петрович. – И их еще не мало. Но я говорю об этой деревне. Конечно, если брать в «мировом масштабе», как любят говорить, она и не типична. Но где они, типичные деревни? Как правило, по степям, где земледелие.
