в которой они жили, которая вообще была неизвестно чья, мне, во всяком случае, это не известно, а еще квартира. Кто-то из родственников умер, а квартира осталась, она ее то сдавала, то не сдавала, до чего Кропу не было никакого дела, он до этой квартиры не касался. Но вот теперь она решила ее продать. Потому что дочке надо поступать, и что-то еще, и что-то еще. Да, но только она работала. И работала она не в агентстве, как Ирина Петровна, просто себе работала весь день. И вот они договорились, что Кроп вместо нее сходит в агентство и узнает, что сейчас с продажами квартир. Инстанций Кроп не боялся, один раз он дошел даже до Европейского суда по правам человека. И к тому же, в свете грядущего переезда, ему нужна была какая-то сумма денег, пусть не очень большая, хотя бы на первый месяц, пока он там не укоренится. А там он рассчитывал на газету. И на радио. А вы, прежде чем говорить, попробуйте хотя бы один раз издать газету, хотя бы формата А4, узнаете тогда, что это такое.
Первое же агентство, в которое он зашел, когда наконец собрался зайти, было то, в котором работала Ирина Петровна. Можете себе представить, что дальше было.
* * *
Кроп бы не так перепугался – я думаю, он вообще бы не перепугался – если бы к нему в квартиру вломился наряд ОМОНа конфисковывать его компьютер, на котором у него были в основном чеченские песни на русском языке – про пророка, и священную войну, точно как наши про Афган, но поэмоциональней – не то чтобы он любил пророка, просто эти песни давали ему что-то, чего ему здесь не хватало. Как перепугалась Лянская, когда он вошел к ним в контору. При том, что он ее даже не узнал. Он ее узнал, когда она перепугалась – и выскочила курить. При том, что она не курила. Она была кем-то вроде секретаря; и диспетчера; и еще в ее ведении были базы данных – то есть с широкими полномочиями. И она не сидела прямо сразу на входе – там сидела девушка внешних качеств, которая любезно приветствовала посетителя, и Кропа она поприветствовала, – у нее была отдельная комната. Просто в эту комнату дверь была открыта. И в эту дверь она увидела Кропа. Лянская не верила ни в пророка, ни в страшный суд – но в эту минуту она поверила в страшный суд. Мы называем это «историческая справедливость».
Кроп спокойно узнал то, что ему хотелось – ему, конечно, сказали то, что ему хотелось, а не то, что на самом деле: что никто не хочет сейчас покупать квартир, потому что недвижимость дешевеет, доллар растет, доллар падает, и кризис. Там побаивались говорить слово «кризис», потому что все там верили в историческую справедливость. Мы тоже не любим это слово, но по другим причинам. И после этого он спокойно вышел. А там стояла Ирина Петровна, и затягивалась тонкой сигаретой, которую она стрельнула у сотрудников. Которые на ее счастье уже докурили. И сказал:
– Здравствуйте, Ирина Петровна. – Он даже вспомнил, как ее зовут.
– Я себя плохо чувствую, – сказала Ира.
– Я же вас не зову сразу подкладывать
