Эн выпить ведро морской воды. И тоже отчего-то сослался на злющего кэпа. Следом за ним прибежал кок Ридли с поварешкой. Он рассмеялся и побежал обратно. Через пять минут в центральный отсек спустился Стружевич. На его отстраненном от всего сущего лице возникло тормозящее реальность замешательство.
– Ну-ну, – произнес он с нажимом на последовавшую паузу. – Удачи!
Эн не могла толком объяснить себе самой, отчего один только вид вредного помощника капитана действует на нее как ультразвук на флегматичного крота. Они встречались всего пару раз, и каждая из встреч делала из нее уравнобешенную. Желая показать себя перед ним нужной, важной морской единицей, она крепко-накрепко вцепилась в колесо и… оторвала его!
Понимание того, что наделала, пришло к Эн после того, как она прочитала надпись на лакированной середине колеса: «Шторму на долгую память». Она покрутила колесо и дочитала дальше: «Как молоды мы были. Адмирал Флит».
– Это что? – Эн резко повернулась к опешившему Габу. – Памятник?!
– Порву! – вместо него прокричал зашедший в отсек капитан Смол. – Порву тебя, дрянная девчонка, на тысячу щупалец осьминога! – и он набросился на Эн с кулаками.
Ярость капитана испугала Эн настолько, что она не смогла сдвинуться с места. Так и стояла на постаменте, словно статуя гиблой опрометчивости, готовая в любой момент рассыпаться на осколки.
– Подождите, кэп, – Габ встал между ними. – Это моя вина! Когда-то так меня оморячивали. Сказали, что ваш памятный штурвал рабочий. Моя вахта возле него длилась два часа. Теперь ее очередь.
– Упс, – выдохнула Эн, прикладывая здоровенное колесо к месту отрыва, – его можно приклеить.
– Я тебя приклею, – взревел Шторм, – я тебя так приклею, прощелыга подкильная!
– И не орите на меня, – возмутилась Эн, выглядывая из-за спины Габа. Несмотря ни на что, она чувствовала исходящую от него защиту. – Я нечаянно. Он шатался и еле держался! И я не знала! Оморячивание, между прочим, – продолжила она, видя, что Шторм поутих, – один из морских законов. Я об этом читала!
Капитан Смол сплюнул себе под ноги, выругался и ушел. Скорее всего, грустно подумала Эн, отправился на боковую. Шторм любил вздремнуть часок-другой, особенно после происшествий. Но не успели моряки облегченно вздохнуть, как он вернулся и вырвал из рук Эн штурвал. После чего ушел окончательно.
– Ты попала, вольнонаемная Эн Орович, – невозмутимо сообщил помощник капитана Стружевич. – Ты теперь так попала, что я не дам за твою неспокойную жизнь ни единой гнилой селедки.
– Пошел ты, знаешь куда, – процедила расстроенная Эн. – Как его кличка? – она повернулась к Габу.
– Кого? Помкэпа? – испуганно переспросил тот.
– Я буду звать его Скатом. Такой же тупой и сильно бьет… электричеством, – вздохнула Эн и сошла с постамента, направляясь к выходу. – Пока, парни! Я пошла отдыхать после вахты, – и она махнула им рукой.
– Какого черта? – грустно протянул Стружевич. – Оморячивание! Скат тупой.
