автобусе были заняты одним – они ехали в Нью-Йорк. И немолодая пара, мило воркующая на переднем сиденье, и парень в косухе, и строгая женщина в очках, и я. Когда автобус останавливается, понимаю, что не знаю, что делать дальше.
Неожиданно быстро я нахожу комнату в каком-то злачном районе. 70 долларов в неделю. Вроде бы недорого. Толстая американка в застиранном платье, наверное, час объясняет мне правила проживания.
Когда дверь за той женщиной, очень напоминающей бульдога из мультфильма про Тома и Джерри, захлопывается, я понимаю, что осталась совершенно одна. Вроде как привидение. Кроме той женщины, никто не знает о том, что я здесь. Мне больше никуда не нужно. Я не учусь. У меня нет работы. Ничто не держит меня здесь.
Естественно, я тут же начинаю прислушиваться к звукам старой комнаты. Кажется, что скрипнула половица. Затем капающий кран. Потом я просто выбегаю из комнаты в длинный общий коридор-балкон. Я быстро сбегаю вниз по лестнице и отправляюсь гулять по городу.
Вскоре я набредаю на маленький старый кинотеатр. В Штатах очень любят такие места. Грайндхаусы. Старые кинотеатры, в которых можно посидеть на пыльных креслах и посмотреть какой-нибудь фильм, который провалился в прокате лет эдак тридцать назад. В том, на который набрела я, показывают фильм польского режиссера. «Горькая луна» Романа Полански. Я принимаю это за знак свыше и решительно захожу внутрь. За 139 минут я проживаю чужую жизнь. Мне совершенно не важно, что показывают на экране. Главное, что он был достаточно большой, чтобы попытаться в нем раствориться.
На обратном пути я захожу в небольшой арабский магазинчик, чтобы купить сигарет. Там стоят три человека. В маленьком пространстве магазина они превращаются в настоящую очередь. Передо мной стоит какой-то старый мужик с одутловатым лицом. Он все время пытался с кем-нибудь заговорить. Обернувшись, он натыкается взглядом на меня, с преувеличенным интересом выбирающую шоколадки.
– Ну что, как тебе Нью-Йорк? – весело интересуется он, пытаясь приобнять за плечи. В этот момент меня как будто под дых ударили. Дикий страх сковывает все внутренности. В моем размытом и затуманенном мире мужик кажется настоящим чудовищем. Видимо, все-таки нужно заставить себя носить очки. Я в ужасе делаю неуклюжий шаг назад и задеваю стойку, на которой выставлены шоколадные батончики с новым вкусом. Сотня маленьких брикетиков с тихим шелестом оберток падает на пол. Я поднимаю голову и вижу искаженное яростью лицо продавца. Его можно было понять, ведь именно ему сейчас предстоит ползать по полу, собирая все эти шоколадки. Я делаю еще один шаг назад, а затем быстро-быстро бегу к выходу. Как будто что-то украла.
Оказавшись у себя в комнате, я вздыхаю с облегчением и принимаюсь гуглить симптомы. Поставив себе с десяток психических расстройств, начинаю гуглить самого дешевого психолога в этом районе Нью-Йорка. Оказывается, что такой принимает в паре кварталов отсюда. На часах девять вечера. Я набираю номер и прошу мистера Джейкобсона к телефону.
– Слушаю, – раздался в трубке очень взрослый мужской голос. Чересчур громко вздохнув,
