только поспать мне не удалось. Спасибо Родьке, который, сам, между прочим, очень неплохо выдрыхся в моем рюкзаке, куда я его определил еще там, у дуба.
Развеселая компания слуг провела ночь не хуже, чем мы, а то и получше. Их гвалт, писк и даже ругань иногда звучала так громко, что даже нас, ведьмаков, заглушала. В результате на рассвете Родион предстал передо мной весь взлохмаченный, со стеклянным взглядом, и еле стоящий на задних лапах. Да еще и с каким-то туго набитым мешком за спиной.
Разбираться что к чему я не стал, слушать его бессвязный лепет тоже, просто запихнул в рюкзак, не обращая внимания на смешки Славы Раз и Славы Два, сопровождаемые комментариями типа: «какой постыдный либерализм», и потащил домой.
Что любопытно – даже в рюкзаке он не расстался с грязным и мокрым холщовым мешком, сжимая его в лапках даже тогда, когда я вытряхнул его из рюкзака на кресло.
– Хозяин – сонно пробормотал он, не открывая глаз – Эта… Я щас!
– Да оно ясно – хмыкнул я – Спи уж. Только дай мне эту грязь, я ее к двери поставлю.
Какой там! Так я и не выдрал у него из рук поклажу. В результате, поборовшись пару минут с упрямым слугой, плюнул на это все и пошел в душ.
Тоже мне, добытчик! «Я росу соберу, я там по опушкам пробегусь». Собрал!
И зря я на него наговаривал, как оказалось. В мешке, как выяснилось, все это и лежало. Я-то думал, он в него набил остатки ночного пиршества у костра, по своей природной запасливости, но оказалось, нет. Он в самом деле остаток ночи провел на лугу и в лесу, добывая все, до чего дотянулись его мохнатые лапы.
Вот только в мешке это все перемешалось до такой степени, что кучу времени я провел, занимаясь практически ювелирной работой, и отделяя стебельки друг от друга. А по-другому никак. Травы, особенно те, что обладают тайной силой, долго не живут. Шесть-восемь часов после сбора – и все, это просто сено, которым можно кормить коров. Причем шесть-восемь в самом лучшем случае. Есть такие травы, что сразу надо в работу определять, читать над ними заговор, чтобы сила не ушла, а то вовсе тереть в мелкую кашицу да смешивать с другим ингредиентом. А тут еще и Трибогов день, когда к природным свойствам добавляется искра силы ушедших богов…
Короче – спасал я добытое слугой богатство, среди которого, к его чести, были очень и очень весомые по своей полезности находки.
Причем этот мохнатый прохиндей про это знал, и потому не уставал себя нахваливать.
– Вот, хозяин – распинался он, сидя на табурете, и дуя чай, в котором сахара было больше, чем воды – Пока остальные веселились, я как пчелка над лугом летал. Побежал в лес, побежал к реке. Где ты еще такого слугу найдешь, чтобы и трудолюбив был, и покладист, и верен…
– И болтлив не в меру – в тон ему продолжил я, разглядывая пучок ревенки.
– Да – самодовольно подтвердил Родька, но тут же сообразил, что к чему, и возмущенно пискнул – Нет! Это уже не про меня.
– Про тебя, про тебя – заверил его я, и показал очередную травинку
