казне царской, ни одно решение в державе без Патриарха не принимается, сам же он в действиях своих свободен, а уж в междуцарствие слово его больше всех других весит, и такой человек, как Федор, вполне может своего кандидата на престол посадить, лишь бы у того хоть какие-нибудь права на него были.
Но предлагать Федора Собору Священному было делом невозможным, все его нетвердость в вере знали, а рассказы о его жизни в монастыре по всем епархиям ходили. У святых отцов и формальная отговорка имелась: не можно простого инока в Патриархи посвящать.
Тяжело пришлось Димитрию, надо было и руководителя своего удовлетворить, и со святителями не разругаться в самом начале царствования, и законность соблюсти. Все, конечно, исполнить к всеобщему удовольствию было невозможно, но Димитрий все же выпутался из этой непростой ситуации.
Первым делом он отменил разбойничьи действия Петра Басманова. Священный Собор по предложению Димитрия восстановил Иова в должности Патриарха и тут же освободил по его личной просьбе из-за многочисленных болезней и старческой немощи. После этого Патриархом избрали рязанского митрополита Игнатия, тут уж Димитрию пришлось немного надавить. Плохой выбор! Темное прошлое было у Игнатия. Грек по национальности, он был архиепископом на Кипре, потом долгое время провел в Риме, где, как рассказывают, принял унию. Впрочем, обо всех, кто в Риме обретался, такое говорят. Прибыл Игнатий на Русь всего за десять лет до этого, как-то втерся в доверие к Иову и царю Борису и был поставлен управлять Рязанской епархией. Был он пьяницей и блудником, но водил дружбу с братьями Ляпуновыми и первым из иерархов нашей церкви признал Димитрия, за это, наверно, и удостоился его благоволения.
Как бы то ни было, в своем послании при вступлении на патриарший престол Игнатий написал: «Обращаю мольбы к Господу Всемогущему воздвигнуть десницу царскую над неверными и католиками», – и то ладно! Опять же, снять его было легко, что служило весьма важным подспорьем для осуществления дальнейших планов.
После этого Димитрий предложил восстановить Пафнутия в должности митрополита Крутицкого, что для некоторых сомневающихся в истинности происхождения Димитрия – а такие еще были! – прозвучало как гром среди ясного неба. На этом фоне предложение избрать старца Филарета, в миру Федора Романова, митрополитом ростовским и ярославским прозвучало тихо и буднично и было принято без долгих споров.
Я доподлинно знаю, что Димитрий предложил Федору любую Русскую епархию на выбор, и тот выбрал именно ростовскую, где находились многие его вотчины. Он еще и округлил их за счет пожалованных Димитрием земель, а вдобавок выпросил у Димитрия монастырь Святого Ипатия со всеми прилегающими угодьями. Ох, зря он это сделал! Монастырь этот был основан ханом Четом, предком Годуновых, там же находится и их родовая усыпальница. За триста лет Годуновы сделали столько благодеяний для монастыря, внесли столько вкладов, что Ипатий, можно сказать, стал
